Неточные совпадения
Графиня так устала
от визитов, что не
велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с-глазу-на-глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
— Так я
велю привести лошадь, — сказал Ростов, желая избавиться
от Телянина, и вышел, чтобы
велеть привести лошадь.
— Какие тут атаки, — сказал начальник скучливым голосом, морщась, как
от докучливой мухи. — И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают.
Ведите назад эскадрон.
—
От генерал-фельдмаршала Кутузова? — спросил он. — Надеюсь, хорошие
вести? Было столкновение с Мортье? Победа? Пора!
От ужина Пьер
повел свою даму за другими в гостиную.
Сказать им, как ей совестно было за себя и за них, это значило выдать свое волнение; кроме того отказаться
от наряжания, которое предлагали ей,
повело бы к продолжительным шуткам и настаиваниям.
Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и
от него ожидали, как он
поведет себя с нею.
Ежели я вижу, ясно вижу эту лестницу, которая
ведет от растения к человеку, то отчего же я предположу, что эта лестница прерывается со мною, а не
ведет дальше и дальше?
В апреле месяце Ростов был дежурным. В 8-м часу утра, вернувшись домой, после бессонной ночи, он
велел принести жару, переменил измокшее
от дождя белье, помолился Богу, напился чаю, согрелся, убрал в порядок вещи в своем уголке и на столе, и с обветрившимся, горевшим лицом, в одной рубашке, лег на спину, заложив руки под-голову. Он приятно размышлял о том, что на-днях должен выйти ему следующий чин за последнюю рекогносцировку, и ожидал куда-то вышедшего Денисова. Ростову хотелось поговорить с ним.
— Намедни как
от обедни во всей регалии вышли, так Михаил-то Сидорыч… — Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. — На выводок натекли… — прошептал он, прямо на Лядовской
повели.
— Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! — сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно, — в моем доме, — мерзавка-девчонка, только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж
велю всем молчать и скрою
от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
Для него было не ново убеждение в том, что присутствие его на всех концах мира,
от Африки до степей Московии, одинаково поражает и повергает людей в безумие самозабвения. Он
велел подать себе лошадь и поехал в свою стоянку.
И в действительности, он не имел на то
от меня повеления, как было объявлено им самим; и как только я узнал о сем, то немедленно выразил мое неудовольствие князю Куракину,
повелев ему исполнять по-прежнему порученные ему обязанности.
— Вы говорите, что
от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но
от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу и, несмотря на то, вы согласны
вести переговоры.
Балашев, бывший всё время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mène à Rome, tout chemin mène à Moscou, [как всякая дорога по пословице
ведет в Рим, так и все дороги
ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей, есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув
от удовольствия в удаче этого ответа.
Эти лица, хотя и восхищались скромностью государя, отказывавшегося
от командования войсками, но осуждали эту излишнюю скромность, и желали только одного и настаивали на том, чтоб обожаемый государь, оставив излишнее недоверие к себе, объявил открыто, что он становится во главе войска, составил бы при себе штаб-квартиру главнокомандующего и, советуясь где нужно с опытными теоретиками и практиками, сам бы
вел свои войска, которых одно это довело бы до высшего состояния воодушевления.
Илья Андреич проглатывал слюни
от удовольствия и толкал Пьера, но Пьеру захотелось также говорить. Он выдвинулся вперед, чувствуя себя одушевленным, сам не зная еще чем и сам не зная еще, чтò он скажет. Он только что открыл рот, чтобы говорить, как один сенатор, совершенно без зубов, с умным и сердитым лицом, стоявший близко
от оратора, перебил Пьера. С видимою привычкой
вести прения и держать вопросы, он заговорил тихо, но слышно...
После возвращения Алпатыча из Смоленска, старый князь как бы вдруг опомнился
от сна. Он
велел собрать из деревень ополченцев, вооружить их, и написал главнокомандующему письмо, в котором извещал его о принятом им намерении оставаться в Лысых Горах до последней крайности и защищаться, предоставляя на его рассмотрение принять или не принять меры для защиты Лысых Гор, в которых будет взят в плен или убит один из старейших русских генералов, и объявил домашним, что он остается в Лысых Горах.
Сами историки Наполеона рассказывают, что еще
от Смоленска он хотел остановиться, знал опасность своего растянутого положения и знал, что занятие Москвы не будет концом кампании, потому что
от Смоленска он видел, в каком положении оставлялись ему русские города, и не получал ни одного ответа на свои неоднократные заявления о желания
вести переговоры.
Все ждали Бенигсена, который доканчивал свой вкусный обед под предлогом нового осмотра позиции. Его ждали
от четырех до шести часов, и во всё это время не приступали к совещанию и тихими голосами
вели посторонние разговоры.
Отходя
от Мальвинцевой, Ростов хотел вернуться к танцам, но маленькая губернаторша положила свою пухленькую ручку на рукав Николая и сказав, что ей нужно поговорить с ним,
повела его в диванную, из которой бывшие в ней вышли тотчас же, чтобы не мешать губернаторше.
От дома князя Щербатова пленных
повели прямо вниз по Девичьему полю, левее Девичьего монастыря и подвели к огороду, на котором стоял столб.
Пленных офицеров отделили
от солдат, и
велели им итти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек 30, солдатов человек 300.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое-где по небу; красное, подобное пожару зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный, красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал
от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и
велел воротиться.
Для того чтобы
вести людей под ядра, нужно больше дисциплины, достигаемой только движением в массах, чем для того, чтоб отбиваться
от нападающих.
От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки и баранины, и которого Денисов
велел одеть в русский кафтан с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова.
Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов
велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупною рысью по дороге к мосту. Петя, замирая
от волнения, ехал с ним рядом.
Но вдруг, вместо тех случайностей и той гениальности, которые так последовательно
вели его до сих пор непрерывным рядом успехов к предназначенной цели, является бесчисленное количество обратных случайностей
от насморка в Бородине до морозов и искры, зажегшей Москву; и, вместо гениальности, являются глупость и подлость, не имеющие примеров.
Соня
вела домашнее хозяйство, ухаживала за теткой, читала ей вслух, переносила ее капризы и затаенное нерасположение и помогала Николаю скрывать
от старой графини то положение нужды, в котором они находились. Николай чувствовал себя в неоплатном долгу благодарности перед Соней за всё, чтò она делала для его матери, восхищался ее терпением и преданностью, но старался отдаляться
от нее.
Хотя Пьеру, Наташе, Николаю, графине Марье и Денисову многое нужно было переговорить такого, чтò не говорилось при графине, не потому, чтобы что-нибудь скрывалось
от нее, но потому, что она так отстала
от многого, что, начав говорить про что-нибудь при ней, надо бы было отвечать на ее вопросы, некстати вставляемые, и повторять вновь уже несколько раз повторенное ей: рассказывать, что тот умер, тот женился, чего она не могла вновь запомнить; но они по обычаю сидели за чаем в гостиной у самовара и Пьер отвечал на вопросы графини, ей самой ненужные и никого не интересующие, о том, что князь Василий постарел и что графиня Марья Алексеевна
велела кланяться и помнить и т. д…
«Ежели животные, идущие во главе стада, переменяются, то это происходит
от того, что совокупность воль всех животных переносится с одного правителя на другого, смотря по тому,
ведет ли это животное по тому направлению, которое избрало всё стадо».