Война разгоралась, и театр ее приближался к русским границам. Всюду слышались проклятия врагу рода человеческого Бонапартию; в деревнях собирались ратники и рекруты, и с театра
войны приходили разноречивые известия, как всегда ложные и потому различно перетолковываемые.
Но в последнее время, когда с театра
войны приходили всё более и более тревожные слухи, и когда здоровье Наташи стало поправляться, и она перестала возбуждать в нем прежнее чувство бережливой жалости, им стало овладевать более и более непонятное для него беспокойство.
Неточные совпадения
— Нет, не был, но вот что́ мне
пришло в голову, и я хотел вам сказать. Теперь
война против Наполеона. Ежели б это была
война за свободу, я бы понял, я бы первый поступил в военную службу; но помогать Англии и Австрии против величайшего человека в мире… это нехорошо…
В Английском клубе, где собиралось всё, что́ было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали
приходить известия, ничего не говорили про
войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем.
Перед ужином князь Андрей, вернувшись назад в кабинет отца, застал старого князя в горячем споре с Пьером. Пьер доказывал, что
придет время, когда не будет больше
войны. Старый князь, подтрунивая, но не сердясь, оспаривал его.
Пьеру давно уже
приходила мысль поступить в военную службу, и он бы исполнил ее, ежели бы не мешала ему во-первых, принадлежность его к тому масонскому обществу, с которым он был связан клятвой, и которое проповедывало вечный мир и уничтожение
войны, и, во-вторых, то, что ему, глядя на большое количество москвичей, надевших мундиры и проповедывающих патриотизм, было почему-то совестно предпринять такой шаг.
— Да, не мало упрекали меня, — сказал Кутузов, — и за
войну и за мир… а всё
пришло во-время.
Флигель-адъютант Вольцоген, тот самый, который, проезжая мимо князя Андрея, говорил, что
войну надо im Raum verlegen, [перенести в пространство,] и которого так ненавидел Багратион, во время обеда подъехал к Кутузову. Вольцоген приехал от Барклая, с донесением о ходе дел на левом фланге. Благоразумный Барклай-де-Толли, видя толпы отбегающих раненых и расстроенные зады армии, взвесив все обстоятельства дела, решил, что сражение проиграно, и с этим известием
прислал к главнокомандующему своего любимца.
Мысль о том, что оба ее сына находятся на
войне, что оба они ушли из-под ее крыла, что нынче или завтра каждый из них, а может быть и оба вместе, как три сына одной ее знакомой, могут быть убиты, в первый раз теперь в это лето с жестокою ясностью
пришла ей в голову.
Ему не
приходило и мысли ни о России, ни о
войне, ни о политике, ни о Наполеоне.
В этой неизвестности о
войне пришли мы и в Манилу и застали там на рейде военный французский пароход. Ни мы, ни французы не знали, как нам держать себя друг с другом, и визитами мы не менялись, как это всегда делается в обыкновенное время. Пробыв там недели три, мы ушли, но перед уходом узнали, что там ожидали английскую эскадру.
Неточные совпадения
Глядишь — и площадь запестрела. // Всё оживилось; здесь и там // Бегут за делом и без дела, // Однако больше по делам. // Дитя расчета и отваги, // Идет купец взглянуть на флаги, // Проведать, шлют ли небеса // Ему знакомы паруса. // Какие новые товары // Вступили нынче в карантин? //
Пришли ли бочки жданных вин? // И что чума? и где пожары? // И нет ли голода,
войны // Или подобной новизны?
— «
Война тянется, мы все пятимся и к чему
придем — это непонятно. Однако поговаривают, что солдаты сами должны кончить
войну. В пленных есть такие, что говорят по-русски. Один фабричный работал в Питере четыре года, он прямо доказывал, что другого средства кончить
войну не имеется, ежели эту кончат, все едино другую начнут. Воевать выгодно, военным чины идут, штатские деньги наживают. И надо все власти обезоружить, чтобы утверждать жизнь всем народом согласно и своею собственной рукой».
С часу на час ждали парохода с ост-индской почтой; и если б она
пришла с известием о
войне, нашу шкуну могли бы захватить английские военные суда.
Но и инсургенты платят за это хорошо. На днях они объявили, что готовы сдать город и просят
прислать полномочных для переговоров. Таутай обрадовался и послал к ним девять чиновников, или мандаринов, со свитой. Едва они вошли в город, инсургенты предали их тем ужасным, утонченным мучениям, которыми ознаменованы все междоусобные
войны.
Вот этот-то профессор, которого надобно было вычесть для того, чтоб осталось девять, стал больше и больше делать дерзостей студентам; студенты решились прогнать его из аудитории. Сговорившись, они
прислали в наше отделение двух парламентеров, приглашая меня
прийти с вспомогательным войском. Я тотчас объявил клич идти
войной на Малова, несколько человек пошли со мной; когда мы
пришли в политическую аудиторию, Малов был налицо и видел нас.