Неточные совпадения
«Кто они? Зачем они? Чтó им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль
в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо,
в глазах прыгали красные
круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти
солдаты, раненые и нераненые, — это они-то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо
в его разломанной руке и плече. Чтоб избавиться от них, он закрыл глаза.
Ополченцы и те, которые были
в деревне, и те, котóрые работали на батарее, побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли
в ризах священники, один старичок
в клобуке с причтом и певчими. За ними
солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом
в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой,
кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись
в землю с обнаженными головами толпы военных.
В балагане все были готовы, одеты, подпоясаны, обуты и ждали только приказания выходить. Больной
солдат Соколов, бледный, худой, с синими
кругами вокруг глаз, один, не обутый и не одетый, сидел на своем месте, и выкатившимися от худобы глазами вопросительно смотрел на не обращавших на него внимания товарищей и не громко и равномерно стонал. Видимо не столько страдания — он был болен кровавым поносом — сколько страх и горе оставаться одному, заставляли его стонать.
— Ешьте, ешьте, чего стали, — подбодрял Онуфриев сидевших
в кругу солдат, за общим котлом, Игоря и Милицу.
Неточные совпадения
Потом,
в бурный вихрь пляски, разорвав
круг девиц, вынеслась к рампе высокая гибкая женщина, увлекая за собой
солдата в красных штанах,
в измятом кепи и с глупым, красноносым лицом.
С громом отворились ворота, бряцанье цепей стало слышнее, и на улицу вышли конвойные
солдаты в белых кителях, с ружьями и — очевидно, как знакомый и привычный маневр, — расстановились правильным широким
кругом перед воротами.
Бледные, изнуренные, с испуганным видом, стояли они
в неловких, толстых солдатских шинелях с стоячим воротником, обращая какой-то беспомощный, жалостный взгляд на гарнизонных
солдат, грубо ровнявших их; белые губы, синие
круги под глазами показывали лихорадку или озноб. И эти больные дети без уходу, без ласки, обдуваемые ветром, который беспрепятственно дует с Ледовитого моря, шли
в могилу.
В самом блиндаже было тихо; только
солдаты, еще дичась нового офицера, изредка переговаривались, прося один другого посторониться или огню трубочку закурить; крыса скреблась где-то между камнями, или Вланг, не пришедший еще
в себя и дико смотревший
кругом, вздыхал вдруг громким вздохом.
Он весь встрепенулся
в испуге и осмотрелся
кругом: «Ну что, если где-нибудь тут за кустом сидит этот Федька; ведь, говорят, у него где-то тут целая шайка разбойников на большой дороге? О боже, я тогда… Я тогда скажу ему всю правду, что я виноват… и что я десятьлет страдал за него, более чем он там
в солдатах, и… и я ему отдам портмоне. Гм, j’ai en tout quarante roubles; il prendra les roubles et il me tuera tout de même». [у меня всего-навсего сорок рублей; он возьмет эти рубли и все-таки убьет меня (фр.).]