Неточные совпадения
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го-го-го-го-ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов
стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым
генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
Между орудиями, на высоте,
стояли впереди начальник ариергарда
генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду. Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по-турецки на мокрой траве.
— Ваше благородие, к
генералу. Здесь в избе
стоят, — сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
Белокурый высокий
генерал Буксгевден
стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает.
Туман начинал расходиться, и неопределенно, верстах в двух расстояния, виднелись уже неприятельские войска на противоположных возвышенностях. Налево внизу стрельба становилась слышнее. Кутузов остановился, разговаривая с австрийским
генералом. Князь Андрей,
стоя несколько позади, вглядывался в них и, желая попросить зрительную трубу у адъютанта, обратился к нему.
Он вполне усвоил себе ту понравившуюся ему в Ольмюце неписанную субординацию, по которой прапорщик мог
стоять без сравнения выше
генерала, и по которой, для успеха на службе, были нужны не усилия, не труды, не храбрость, не постоянство, а нужно было только уменье обращаться с теми, которые вознаграждают за службу, — и он часто сам удивлялся своим быстрым успехам и тому, как другие могли не понимать этого.
Потом вдруг, как будто вспомнив о своем королевском достоинстве, Мюрат торжественно выпрямился, стал в ту же позу, в которой он
стоял на коронации и, помахивая правою рукой, сказал: — Je ne vous retiens plus, général; je souhaite le succès de votre mission, [Я вас не задерживаю более,
генерал; желаю успеха вашему посольству,] — и развеваясь красною, шитою мантией и перьями, и блестя драгоценностями, он пошел к свите, почтительно ожидавшей его.
Четыре дня тому назад у того же дома, к которому подвели Балашева,
стояли Преображенского полка часовые, теперь же
стояли два французских гренадера в раскрытых на груди синих мундирах и в мохнатых шапках, конвой гусаров и улан и блестящая свита адъютантов, пажей и
генералов, ожидавших выхода Наполеона вокруг стоявшей у крыльца верховой лошади и его мамелюка Рустана. Наполеон принимал Балашева в том самом доме в Вильне, из которого отправлял его Александр.
Барклай
стоит за осторожность. Цесаревич намекает на измену и требует генерального сражения. Любомирский, Браницкий, Влоцкий и тому подобные так раздувают весь этот шум, что Барклай, под предлогом доставления бумаг государю, отсылает поляков генерал-адъютантов в Петербург и входит в открытую борьбу с Бенигсеном и великим князем.
Он знал, что другой мужик вчера привез даже из села Вислоухова — где
стояли французы — бумагу от
генерала французского, в которой жителям объявлялось, что им не будет сделано никакого вреда, и за всё что́ у них возьмут заплатят, если они останутся.
— Сам едет, — крикнул казак, стоявший у ворот, — едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых
стояла кучка солдат (почетный караул) и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита
генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала: «ура!»
Один плешивый
генерал с Георгием на шее
стоял прямо за спиной священника и не крестясь (очевидно немец) терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать вероятно для возбуждения патриотизма русского народа.
Не только с того места внизу, где он
стоял, не только с кургана, на котором
стояли теперь некоторые его
генералы, но и с самых флешей, на которых находились теперь вместе и попеременно то русские, то французские, мертвые, раненые и живые, испуганные или обезумевшие солдаты, нельзя было понять того, чтò делалось на этом месте.
Не один Наполеон испытывал то похожее на сновиденье чувство, что страшный размах руки падает бессильно, но все
генералы, все участвовавшие и не участвовавшие солдаты французской армии, после всех опытов прежних сражений (где после вдесятеро-меньших усилий, неприятель бежал) испытывали одинаковое чувство ужаса перед тем врагом, который, потеряв ПОЛОВИНУ войска,
стоял так же грозно в конце, как и в начале сражения.
В середине улицы
стоял французский
генерал и говорил что-то окружающим его.
Пьер, сопутствуемый девкой, подошел было к тому месту, где
стоял генерал; но французские солдаты остановили его.
Губернаторша подводила его к высокой и очень толстой старухе в голубом токе, только что кончившей свою карточную партию с самыми важными лицами в городе. Это была Мальвинцева, тетка княжны Марьи по матери, богатая бездетная вдова, жившая всегда в Воронеже. Она
стояла рассчитываясь за карты, когда Ростов подошел к ней. Она строго и важно прищурилась, взглянула на него и продолжала бранить
генерала, выигравшего у нее.
Все
генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись,
стоя полукругом.
Выехав с своею свитой — графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7-го декабря из Петербурга, государь 11-го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к зàмку. У зàмка, несмотря на сильный мороз,
стояло человек сто
генералов и штабных офицеров, в полной парадной форме, и почетный караул Семеновского полка.
Неточные совпадения
— Здесь столько блеска, что глаза разбежались, — сказал он и пошел в беседку. Он улыбнулся жене, как должен улыбнуться муж, встречая жену, с которою он только что виделся, и поздоровался с княгиней и другими знакомыми, воздав каждому должное, то есть пошутив с дамами и перекинувшись приветствиями с мужчинами. Внизу подле беседки
стоял уважаемый Алексей Александровичем, известный своим умом и образованием генерал-адъютант. Алексей Александрович зaговорил с ним.
Это было в конце февраля. Зима, затруднявшая военные распоряжения, проходила, и наши
генералы готовились к дружному содействию. Пугачев все еще
стоял под Оренбургом. Между тем около его отряды соединялись и со всех сторон приближались к злодейскому гнезду. Бунтующие деревни при виде наших войск приходили в повиновение; шайки разбойников везде бежали от нас, и все предвещало скорое и благополучное окончание.
Вдоль стен
стояли стулья с задками в виде лир; они были куплены еще покойником
генералом в Польше, во время похода; в одном углу возвышалась кроватка под кисейным пологом, рядом с кованым сундуком с круглою крышкой.
— А спроси его, — сказал Райский, — зачем он тут
стоит и кого так пристально высматривает и выжидает?
Генерала! А нас с тобой не видит, так что любой прохожий может вытащить у нас платок из кармана. Ужели ты считал делом твои бумаги? Не будем распространяться об этом, а скажу тебе, что я, право, больше делаю, когда мажу свои картины, бренчу на рояле и даже когда поклоняюсь красоте…
Позади стола
стояли три кресла с очень высокими дубовыми резными спинками, а за креслами висел в золотой раме яркий портрет во весь рост
генерала в мундире и ленте, отставившего ногу и держащегося за саблю.