Неточные совпадения
Виконт оценил эту молчаливую похвалу и, благодарно улыбнувшись, стал продолжать; но в это время Анна Павловна, все поглядывавшая на страшного для нее молодого
человека, заметила, что он что-то слишком горячо и громко говорит с аббатом, и поспешила на помощь к опасному
месту.
Старик находился в хорошем расположении духа после дообеденного сна. (Он говорил, что после обеда серебряный сон, а до обеда золотой.) Он радостно из-под своих густых нависших бровей косился на сына. Князь Андрей подошел и поцеловал отца в указанное им
место. Он не отвечал на любимую тему разговора отца — подтруниванье над теперешними военными
людьми, а особенно над Бонапартом.
И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2000
людей, из которых каждый знал свое
место, свое дело, из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем
месте и блестели чистотой.
— Вы скоро
людей в сарафаны нарядите! Это чтò? — крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3-й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. — Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего
места? А?… Я вас научу, как на смотр
людей в казакины одевать!… А?…
И перед роту с разных рядов выбежало
человек двадцать. Барабанщик-запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То-то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на
место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Он был еще молодой
человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное
место.
В то время как он подъезжал, из орудия этого, оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее
место. Широкоплечий, огромный солдат 1-й нумер с банником, широко расставив ноги, отскочил к колесу. 2-й нумер трясущеюся рукой клал заряд в дуло. Небольшой сутуловатый
человек, офицер Тушин, спотыкнушись на хобот, выбежал вперед, не замечая генерала и выглядывая из-под маленькой ручки.
В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих
людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от
места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого-то блага.
Читая это
место, Пьер в первый раз почувствовал, что между ним и Элен образовалась какая-то связь, признаваемая другими
людьми, и эта мысль в одно и то же время и испугала его, как будто на него накладывалось обязательство, которое он не мог сдержать, и вместе понравилась ему, как забавное предположение.
Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя,
люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих
местах.
Борис во время похода сделал много знакомств с
людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить
место в штабе главнокомандующего.
На поле, как копны на хорошей пашне, лежало
человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине
места.
На первом
месте, между двух Александров — Беклешова и Нарышкина, что́ тоже имело значение по отношению к имени государя, посадили Багратиона: 300
человек разместились в столовой по чинам и важности, кто поважнее, — поближе к чествуемому гостю: так же естественно, как вода разливается туда глубже, где местность ниже.
На председательском
месте сидел незнакомый молодой
человек, в особом кресте на шее.
— Ни… что ты, мать, отчего не рассказывать? Я его люблю. Он добрый. Богом взысканный, он мне, благодетель, 10 рублей дал, я помню. Как была я в Киеве и говорит мне Кирюша, юродивый — истинно божий
человек, зиму и лето босо́й ходит. Что ходить, говорит, не по своему
месту, в Колязин иди, там икона чудотворная, матушка пресвятая Богородица открылась. Я с тех слов простилась с угодниками и пошла…
Оставить семью, родину, все заботы о мирских благах для того, чтобы не прилепляясь ни к чему, ходить в посконном рубище, под чужим именем с
места на
место, не делая вреда
людям, и молясь за них, молясь и за тех, которые гонят, и за тех, которые покровительствуют: выше этой истины и жизни нет истины и жизни!»
Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые
места, новых
людей, которые для него интересны.
Человек 40 улан потонуло в реке, несмотря на высланные на помощь лодки. Большинство прибилось назад к этому берегу. Полковник и несколько
человек переплыли реку и с трудом вылезли на тот берег. Но как только они вылезли в обмокнувшем со стекающими ручьями платье, они закричали: «Виват»! восторженно глядя на то
место, где стоял Наполеон, но где его уже не было, и в ту минуту считали себя счастливыми.
[Что же касается того, кто присоветовал Дрисский лагерь, что же касается, государь, до того
человека, который присоветовал лагерь при Дриссе, то для него, по моему мнению,есть только два
места: желтый дом или виселица.]
― Я думаю… ― сказал Пьер. ― Ему нечего прощать… Ежели бы я был на его
месте… ― По связи воспоминаний, Пьер мгновенно перенесся воображением к тому времени, когда он, утешая ее, сказал ей, что ежели бы он был не он, а лучший
человек в мире и свободен, то он на коленях просил бы ее руки, и то же чувство жалости, нежности, любви охватило его, и те же слова были у него на устах. Но она не дала ему времени сказать их.
— Enfin voilà un homme, [Наконец, вот это
человек!] — проговорил он значительно и строго оглядывая всех находившихся в гостиной. L’homme de beaucoup de mérite, несмотря на свое желание получить
место, не мог удержаться, чтобы не напомнить князю Василию его прежнее суждение.
Позади священника и дьячка на очищенном
месте стояли чиновные
люди.
Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи или батареи Раевского, а у французов под именем la grande redoute, la fatale redoute, la redoute du centre) [большого редута, рокового редута, центрального редута]
место, вокруг которого положены десятки тысяч
людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции.
Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч
человек, борющихся с смертью, нельзя одному
человеку, и знал, что решают участь сраженья не распоряжения главнокомандующего, не
место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых
людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этою силой и руководил ею, насколько это было в его власти.
Не сходя с этого
места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих
людей.
Вокруг палаток, больше чем на две десятины
места, лежали, сидели, стояли окровавленные
люди в различных одеждах.
Нельзя было давать сражения, когда еще не собраны были сведения, не убраны раненые, не пополнены снаряды, не сочтены убитые, не назначены новые начальники на
места убитых, не наелись и не выспались
люди.
Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные
места, то выдавал никуда негодное оружие пьяному сброду, то поднимал образà, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на 136 подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в городе г-жу Обер-Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт-директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтоб отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство
человека, и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по-французски стихи о своем участии в этом деле, [Je suis né Tartare. Je voulus être Romain. Les Français m’appelèrent barbare. Les Russes — Georges Dandin.
Пьер был взят одними солдатами, отведен в одно, в другое
место с десятками других
людей; казалось, они могли бы забыть про него, смешать его с другими.
Когда уже яма была вся засыпана, послышалась команда. Пьера отвели на его
место, и французские войска, стоявшие фронтами по обеим сторонам столба, сделали полуоборот и стали проходить мерным шагом мимо столба. 24
человека стрелков с разряженными ружьями, стоявшие в середине круга, примыкали бегом к своим
местам, в то время как роты проходили мимо них.
В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия
людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех
людей, которые стоят на самом видном историческом
месте — исторических героев.
Обетованная земля при наступлении французов была Москва, при отступлении была родина. Но родина была слишком далеко, и для
человека, идущего 1000 верст, непременно нужно сказать себе, забыв о конечной цели, «нынче я приду за 40 верст на
место отдыха и ночлега», и в первый переход это
место отдыха заслоняет конечную цель и сосредоточивает на себе все желанья и надежды. Те стремления, которые выражаются в отдельном
человеке, всегда увеличиваются в толпе.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе 3000, теперь, в числе 900
человек, пришел одним из первых на назначенное
место ночлега, в деревню на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Он тогда торопился только поскорее уехать из этих
мест, где
люди убивали друг друга, в какое-нибудь тихое убежище и там опомниться, отдохнуть и обдумать всё то странное и новое, чтó он узнал за это время.
Так же как трудно объяснить для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кучки, одни прочь из кучки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кучку — для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, — так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских
людей, после выхода французов, толпиться в том
месте, которое прежде называлось Москвою.
Побуждения
людей, стремившихся со всех сторон в Москву, после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время, большею частью — дикие животные. Одно только побуждение было общее всем, — это стремление туда, в то
место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.
Человек без убеждений, без привычек, без преданий, без имени, даже не француз, самыми, кажется, странными случайностями, продвигается между всеми волнующими Францию партиями и, не приставая ни к одной из них, выносится на заметное
место.
Ехать в армию, где он был на первой вакансии полкового командира, нельзя было потому, что мать теперь держалась за сына, как за последнюю приманку жизни; и потому, несмотря на нежелание оставаться в Москве в кругу
людей, знавших его прежде, несмотря на свое отвращение к статской службе, он взял в Москве
место по статской части и, сняв любимый им мундир, поселился с матерью и Соней на маленькой квартире, на Сивцовом Вражке.
Новая история отвергла прежние верования, не поставив на
место их нового воззрения, и логика положения заставила историков, мнимо отвергших божественную власть царей и фатум древних, притти другим путем к тому же самому: к признанию тoгo, что 1) народы руководятся единичными
людьми, и 2) что существует известная цель, к которой движутся народы и человечество.
Ответы, даваемые этою теорией на исторические вопросы, подобны ответам
человека, который, глядя на двигающееся стадо и не принимая во внимание ни различной доброты пастбища в разных
местах поля, ни погони пастуха, судил бы о причинах того или другого направления стада по тому, какое животное идет впереди стада.
Первое основание есть бòльшее или мèньшее видимое нами отношение
человека к внешнему миру, более или менее ясное понятие о том определенном
месте, которое занимает каждый
человек по отношению ко всему, одновременно с ним существующему.
Второе основание есть: бòльшее или мèньшее видимое временное отношение
человека к миру: более или менее ясное понятие о том
месте, которое действие
человека занимает во времени.
3) Третье основание есть бòльшая или мèньшая доступность для нас той бесконечной связи причин, которая составляет неизбежное требование разума, и в которой каждое понимаемое явление, и потому каждое действие
человека, должно иметь свое определенное
место, как следствие для предыдущих и как причина для последующих.