— Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные
письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты — дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя-то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну, так-то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
Неточные совпадения
Ростов сделался загрубелым, добрым малым, которого московские знакомые нашли бы несколько mauvais genre, [дурного тона.] но который был любим и уважаем товарищами, подчиненными и начальством и который был доволен своею жизнью. В последнее время, в 1809 году, он чаще в
письмах из дому находил сетования матери на то, что дела расстраиваются хуже и хуже, и что пора бы ему приехать домой, обрадовать и успокоить стариков-родителей.
Ростов перед открытием кампании получил
письмо от
родителей, в котором, кратко извещая его о болезни Наташи и о разрыве с князем Андреем (разрыв этот объясняли ему отказом Наташи), они опять просили его выйти в отставку и приехать домой. Николай, получив это
письмо, и не попытался проситься в отпуск или отставку, а написал
родителям, что очень жалеет о болезни и разрыве Наташи с ее женихом, и что он сделает всё возможное для того, чтобы исполнить их желание. Соне он писал отдельно.
— Ради Бога, не можете ли вы меня облегчить. ― сказал курьер: ― у меня полная сумка
писем к
родителям.
Ему было легко учить Юлию: она благодаря гувернантке болтала по-французски, читала и писала почти без ошибок. Месье Пуле оставалось только занять ее сочинениями. Он задавал ей разные темы: то описать восходящее солнце, то определить любовь и дружбу, то написать поздравительное
письмо родителям или излить грусть при разлуке с подругой.
Молодая женщина сидела одна в кабинете Владимира Игнатьевича и писала
письмо родителям. Это было то письмо, после получения которого из Петербурга выехали на розыски беглецов Долинский, Селезнев и Дубянская.
Неточные совпадения
Я тут же расстался с Марьей Ивановной, поручив ее Савельичу и дав ей
письмо к моим
родителям.
Накануне решительного дня Марья Гавриловна не спала всю ночь; она укладывалась, увязывала белье и платье, написала длинное
письмо к одной чувствительной барышне, ее подруге, другое к своим
родителям.
Наступила зима и прекратила их свидания; но переписка сделалась тем живее. Владимир Николаевич в каждом
письме умолял ее предаться ему, венчаться тайно, скрываться несколько времени, броситься потом к ногам
родителей, которые, конечно, будут тронуты, наконец, героическим постоянством и несчастием любовников и скажут им непременно: «Дети! придите в наши объятия».
Маша наконец решилась действовать и написала
письмо князю Верейскому; она старалась возбудить в его сердце чувство великодушия, откровенно признавалась, что не имела к нему ни малейшей привязанности, умоляла его отказаться от ее руки и самому защитить ее от власти
родителя.
Про нее уведомлял Евгений Павлович в одном довольно нескладном
письме из Парижа, что она, после короткой и необычайной привязанности к одному эмигранту, польскому графу, вышла вдруг за него замуж, против желания своих
родителей, если и давших наконец согласие, то потому, что дело угрожало каким-то необыкновенным скандалом.