После похорон отца, княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел опросить приказания об отъезде. (Это было ещё до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья
приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтоб ее оставили в покое.
Неточные совпадения
— Он лучше всех вас, — вскрикнула Наташа,
приподнимаясь. — Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что́ это, что́ это! Соня, за что́? Уйдите!.. — И она зарыдала
с таким отчаянием,
с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: — «Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете!» — И опять бросилась на
диван.
У него горела голова, жгло веки глаз, сохли губы. Он нервно курил папиросу за папиросой и часто
приподымался с дивана, чтобы взять со стола графин с водой и жадно, прямо из горлышка, выпить несколько больших глотков. Потом каким-то случайным усилием воли ему удалось оторвать свои мысли от прошедшей ночи, и сразу тяжелый сон, без всяких видений и образов, точно обволок его черной ватой.
— Меньше!.. Постой, однако, — проговорила Елена,
приподнимаясь с дивана, — мне что-то тут нехорошо, — прибавила она, показывая на горло. — Ужасно какой противный вкус во рту.
Неточные совпадения
Он
приподнялся с усилием. Голова его болела; он встал было на ноги, повернулся в своей каморке и упал опять на
диван.
Прошло минут
с десять. Было еще светло, но уже вечерело. В комнате была совершенная тишина. Даже
с лестницы не приносилось ни одного звука. Только жужжала и билась какая-то большая муха, ударяясь
с налета об стекло. Наконец, это стало невыносимо: Раскольников вдруг
приподнялся и сел на
диване.
Петр Иваныч
приподнялся немного
с дивана, вынул из рта сигару и навострил уши.
Мы просидели, я думаю, еще час или более, всё чего-то ожидая, — уж такая задалась идея. Он прилег опять, даже закрыл глаза и минут двадцать пролежал, не говоря ни слова, так что я подумал даже, что он заснул или в забытьи. Вдруг он стремительно
приподнялся, сорвал
с головы полотенце, вскочил
с дивана, бросился к зеркалу, дрожащими руками повязал галстук и громовым голосом крикнул Настасью, приказывая подать себе пальто, новую шляпу и палку.
— А-а! —
приподнялся Кармазинов
с дивана, утираясь салфеткой, и
с видом чистейшей радости полез лобызаться — характерная привычка русских людей, если они слишком уж знамениты. Но Петр Степанович помнил по бывшему уже опыту, что он лобызаться-то лезет, а сам подставляет щеку, и потому сделал на сей раз то же самое; обе щеки встретились. Кармазинов, не показывая виду, что заметил это, уселся на
диван и
с приятностию указал Петру Степановичу на кресло против себя, в котором тот и развалился.