Неточные совпадения
Моро
был бы
в плену, коли бы у Суворова руки свободны
были; а у него на руках сидели хофс-кригс-вурст-шнапс-рат.
Несвицкий с озлобленным видом, красный и на себя не похожий, кричал Кутузову, что ежели он не уедет сейчас, он
будет взят
в плен наверное.
Еще недавно Ростов, разговаривая с Платовским казачьим офицером, спорил о том, что ежели бы Наполеон
был взят
в плен, с ним обратились бы не как с государем, а как с преступником.
Действительно, Лаврушка, напившийся пьяным и оставивший барина без обеда,
был высечен накануне и отправлен
в деревню за курами, где он увлекся мародерством и
был взят
в плен французами.
После возвращения Алпатыча из Смоленска, старый князь как бы вдруг опомнился от сна. Он велел собрать из деревень ополченцев, вооружить их, и написал главнокомандующему письмо,
в котором извещал его о принятом им намерении оставаться
в Лысых Горах до последней крайности и защищаться, предоставляя на его рассмотрение принять или не принять меры для защиты Лысых Гор,
в которых
будет взят
в плен или убит один из старейших русских генералов, и объявил домашним, что он остается
в Лысых Горах.
Кутузов поморщился и послал Дохтурову приказание принять командование 1-ою армией, а принца, без которого, как он сказал, он не может обойтись
в эти важные минуты, просил вернуться к себе. Когда привезено
было известие о взятии
в плен Мюрата и штабные поздравляли Кутузова, он улыбнулся.
Все мечтания Пьера теперь стремились к тому времени, когда он
будет свободен. А, между тем, впоследствии и во всю свою жизнь, Пьер с восторгом думал и говорил об этом месяце
плена, о тех невозвратимых, сильных и радостных ощущениях и, главное, о том полном душевном спокойствии, о совершенной внутренней свободе, которые он испытывал только
в это время.
Но с одной стороны сила общего стремления к цели Смоленска увлекала каждого
в одном и том же направлении; с другой стороны нельзя
было корпусу отдаться
в плен роте, и несмотря на то, что французы пользовались всяким удобным случаем для того, чтоб отделаться друг от друга, и при малейшем приличном предлоге отдаваться
в плен, предлоги эти не всегда случались.
Десять человек, батальонов или дивизий, сражаясь с пятнадцатью человеками, батальонами или дивизиями, победили пятнадцать, т. е. убили и забрали
в плен всех без остатка и сами потеряли четыре; стало
быть, уничтожились с одной стороны четыре, с другой стороны пятнадцать.
— А можно позвать этого мальчика, чтò взяли
в плен? дать ему чего-нибудь
поесть… может…
Но, даже ежели и допустить, что виною неудачи русских
были Кутузов и Чичагов и т. п., нельзя понять всё-таки, почему и
в тех условиях,
в которых находились русские войска под Красным и под Березиной (
в обоих случаях русские
были в превосходных силах), почему не взято
в плен французское войско с маршалами, королями и императором, когда
в этом состояла цель русских?
Если цель русских состояла
в том, чтоб отрезать и взять
в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не
была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз
были разрушены самым постыдным образом, то последний период кампании совершенно справедливо представляется французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется русскими историками победоносным.
В-четвертых, бессмысленно
было желание взять
в плен императора, королей, герцогов, — людей,
плен которых
в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее
было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо
было отделить дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и уже забранные пленные мерли с голода.
Но генералам,
в особенности не русским, желавшим отличиться, удивить кого-то, забрать
в плен для чего-то какого-нибудь герцога или короля, — генералам этим казалось теперь, когда всякое сражение
было и гадко и бессмысленно, им казалось, что теперь-то самое время давать сражения и побеждать кого-то.
Пьер, как это бòльшею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных
в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из
плена он приехал
в Орел, и на третий день своего приезда,
в то время как, он собрался
в Киев, заболел и пролежал
в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали
пить лекарства, он всё-таки выздоровел.
Во время своего выздоровления, Пьер только понемногу отвыкал от сделавшихся привычными ему впечатлений последних месяцев, и привыкал к тому, что его никто никуда не погонит завтра, что теплую постель его никто не отнимет и что у него наверное
будет обед, и чай, и ужин. Но во сне он еще долго видел себя всё
в тех же условиях
плена. Так же понемногу Пьер понимал те новости, которые он узнал после своего выхода из
плена; смерть князя Андрея, смерть жены, уничтожение французов.
Это искание цели
было только искание Бога; и вдруг он узнал
в своем
плену не словами, не рассуждениями, но непосредственным чувством, то, чтò ему давно уж говорила нянюшка: что Бог вот Он, тут, везде.
Неточные совпадения
А Бородавкин все маневрировал да маневрировал и около полдён достиг до слободы Негодницы, где сделал привал. Тут всем участвующим
в походе роздали по чарке водки и приказали
петь песни, а ввечеру взяли
в плен одну мещанскую девицу, отлучившуюся слишком далеко от ворот своего дома.
В это время к толпе подъехала на белом коне девица Штокфиш, сопровождаемая шестью пьяными солдатами, которые вели взятую
в плен беспутную Клемантинку. Штокфиш
была полная белокурая немка, с высокою грудью, с румяными щеками и с пухлыми, словно вишни, губами. Толпа заволновалась.
Уходя к своему полку, Тарас думал и не мог придумать, куда девался Андрий: полонили ли его вместе с другими и связали сонного? Только нет, не таков Андрий, чтобы отдался живым
в плен. Между убитыми козаками тоже не
было его видно. Задумался крепко Тарас и шел перед полком, не слыша, что его давно называл кто-то по имени.
И те, которые отправились с кошевым
в угон за татарами, и тех уже не
было давно: все положили головы, все сгибли — кто положив на самом бою честную голову, кто от безводья и бесхлебья среди крымских солончаков, кто
в плену пропал, не вынесши позора; и самого прежнего кошевого уже давно не
было на свете, и никого из старых товарищей; и уже давно поросла травою когда-то кипевшая козацкая сила.
И вывели на вал скрученных веревками запорожцев. Впереди их
был куренной атаман Хлиб, без шаровар и верхнего убранства, — так, как схватили его хмельного. И потупил
в землю голову атаман, стыдясь наготы своей перед своими же козаками и того, что попал
в плен, как собака, сонный.
В одну ночь поседела крепкая голова его.