Неточные совпадения
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к
солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские
голоса.
Наступила та минута нравственного колебания, которая решает участь сражений: послушают эти расстроенные толпы
солдат голоса своего командира или, оглянувшись на него, побегут дальше.
Потом подошел худой, бледный
солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым
голосом требовал воды у артиллеристов.
«Кто они? Зачем они? Чтó им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих
голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти
солдаты, раненые и нераненые, — это они-то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтоб избавиться от них, он закрыл глаза.
Вся эта история была одно и то же, чтó этот
солдат с резким
голосом, и эта-то вся история и этот-то
солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку.
— Sire, je vous demande la permission de donner la légion d’honneur au plus brave de vos soldats, [ — Государь, я прошу вашего позволения дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших
солдат,] — сказал резкий, точный
голос, договаривающий каждую букву.
— Куда же ты? Тут стой! — зашептали
голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с
солдатами, вызываемыми перед фронт.
— Вот они!.. Несут, идут… Вот она… сейчас войдут… — послышались вдруг
голоса, и офицеры,
солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Но не было ласково-приторных заманивающих
голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей — одни были мундиры и шинели
солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды.
Один выстрел задел в ногу французского
солдата, и странный крик немногих
голосов послышался из-за щитов.
Сделав несколько шагов, офицер, как бы решив сам с собою, что квартира эта хороша, остановился, обернулся назад к стоявшим в дверях
солдатам и громким начальническим
голосом крикнул им, чтоб они вводили лошадей.
— Tiens, qu’est ce qu’il chante celui-là? Va te promener, [ — Этот чтó еще толкует. Убирайся к чорту,] — послышались
голоса, и один из
солдат, видимо боясь, чтобы Пьер не вздумал отнимать у них серебро и бронзы, которые были в ящике, угрожающе надвинулся на него.
— Laissez cette femme! [ — Оставьте эту женщину!] — бешеным
голосом прохрипел Пьер схватывая длинного сутуловатого
солдата за плечи и отбрасывая его.
Солдат упал, приподнялся и побежал прочь. Но товарищ его, бросив сапоги, вынул тесак и грозно надвинулся на Пьера.
— Ишь, шельма, пришла! — услыхал Пьер в конце балагана тот же ласковый
голос. — Пришла, шельма, помнит! Ну, ну, буде. — И
солдат, отталкивая от себя собаченку, прыгавшую к нему, вернулся к своему месту и сел. В руках у него было что-то завернуто в тряпке.
У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью и рассказывал
солдатам, своим спорым, приятным, но слабым, болезненным
голосом, знакомую Пьеру историю.
Одна часть
солдат разбрелись, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые
голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари, и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
— Ну, ну, разом, налегни! — кричали
голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и наконец плетень завалился вместе с
солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо-радостный крик и хохот.
— Али не любишь? — сказал смеющийся
голос; и, умеряя звуки
голосов,
солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
— А ты чтò же думаешь? — вдруг приподнявшись из-за костра, пискливым и дрожащим
голосом заговорил востроносенький
солдат, которого называли ворона. — Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мòчи моей нет, — сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю; — вели в госпиталь отослать; ломота одолела; а то всё одно отстанешь…
Морель, маленький, коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по-бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубёнку. Он, видимо захмелев, обнявши рукой
солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся
голосом французскую песню.
Солдаты держались за бока, глядя на него.
Неточные совпадения
Он слышал, как его лошади жевали сено, потом как хозяин со старшим малым собирался и уехал в ночное; потом слышал, как
солдат укладывался спать с другой стороны сарая с племянником, маленьким сыном хозяина; слышал, как мальчик тоненьким голоском сообщил дяде свое впечатление о собаках, которые казались мальчику страшными и огромными; потом как мальчик расспрашивал, кого будут ловить эти собаки, и как
солдат хриплым и сонным
голосом говорил ему, что завтра охотники пойдут в болото и будут палить из ружей, и как потом, чтоб отделаться от вопросов мальчика, он сказал: «Спи, Васька, спи, а то смотри», и скоро сам захрапел, и всё затихло; только слышно было ржание лошадей и каркание бекаса.
Самгин видел, что рабочие медленно двигаются на
солдат, слышал, как все более возбужденно покрикивают сотни
голосов, а над ними тяжелый, трубный
голос кочегара:
Мужики повернулись к Самгину затылками, — он зашел за угол конторы, сел там на скамью и подумал, что мужики тоже нереальны, неуловимы: вчера показались актерами, а сегодня — совершенно не похожи на людей, которые способны жечь усадьбы, портить скот. Только
солдат, видимо, очень озлоблен. Вообще это — чужие люди, и с ними очень неловко, тяжело. За углом раздался сиплый
голос Безбедова:
Самгину показалось, что толпа снова двигается на неподвижную стену
солдат и двигается не потому, что подбирает раненых; многие выбегали вперед, ближе к
солдатам, для того чтоб обругать их. Женщина в коротенькой шубке, разорванной под мышкой, вздернув подол платья, показывая
солдатам красную юбку, кричала каким-то жестяным
голосом:
Подскакал офицер и, размахивая рукой в белой перчатке, закричал на Инокова, Иноков присел, осторожно положил человека на землю, расправил руки, ноги его и снова побежал к обрушенной стене; там уже копошились
солдаты, точно белые, мучные черви, туда осторожно сходились рабочие, но большинство их осталось сидеть и лежать вокруг Самгина; они перекликались излишне громко, воющими
голосами, и особенно звонко, по-бабьи звучал один
голос: