Неточные совпадения
— C’est que je déteste les histoires de revenants, [Дело в том, что я терпеть не
могу историй о привидениях,] — сказал князь Ипполит таким тоном, что видно было, — он сказал эти
слова, а потом уже понял, что́ они значили.
Не успели еще Анна Павловна и другие улыбкой оценить этих
слов виконта, как Пьер опять ворвался в разговор, и Анна Павловна, хотя и предчувствовавшая, что он скажет что-нибудь неприличное, уже не
могла остановить его.
И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное
слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю
слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные
слова — такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что,
может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что-нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного.
— Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? — сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. — Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что̀ бы они делали потихоньку (графиня разумела, они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее
слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет.
Может быть, я балую ее, но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
Она говорила, что граф умер так, как и она желала бы умереть, что конец его был не только трогателен, но и назидателен; последнее же свидание отца с сыном было до того трогательно, что она не
могла вспомнить его без слез, и что она не знает, — кто лучше вел себя в эти страшные минуты: отец ли, который так всё и всех вспомнил в последние минуты и такие трогательные
слова сказал сыну, или Пьер, на которого жалко было смотреть, как он был убит и как, несмотря на это, старался скрыть свою печаль, чтобы не огорчить умирающего отца.
Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное
слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты.
Мальчишкам только можно так забавляться, — прибавил князь Андрей по-русски, выговаривая это
слово с французским акцентом, заметив, что Жерков
мог еще слышать его.
— Господа, всё сделаю, никто от меня
слова не услышит, — умоляющим голосом проговорил Ростов, — но извиниться не
могу, ей-Богу, не
могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Я не
могу найти
слов, чтоб выразить вам мое неудовольствие.
Он говорил так, как будто его самого не
могли убить эти пули, и его полузакрытые глаза придавали его
словам еще более убедительное выражение.
Она не
могла удержаться и заплакала при этих
словах.
Он чувствовал, что от одного
слова этого человека зависело то, чтобы вся громада эта (и он, связанный с ней, — ничтожная песчинка) пошла бы в огонь и в воду, на преступление, на смерть или на величайшее геройство, и потому-то он не
мог не трепетать и не замирать при виде этого приближающегося
слова.
Ростов слышал звуки французских
слов, но не
мог их разобрать.
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей
мог сказать несколько
слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, — что он не
мог отвечать ему.
Или сила — неопределенная, непостижимая, к которой я не только не
могу обращаться, но которой не
могу выразить
словами, — великое всё или ничего, — говорил он сам себе, — или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей?
— Вот видишь ли, я тебе в двух
словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя
могут убить, ты — дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя-то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну, так-то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на
слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все
могли слышать, сказал ему...
Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты
мог произнести эти кощунственные
слова, — сказал он с мрачною и презрительною усмешкой, — а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал.
Пьер долго не
мог выговорить
слова, так что ритор должен был повторить свой вопрос.
— Еще должен вам сообщить, — сказал ритор, — что орден наш учение свое преподает не
словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют,
может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения.
Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели
слова; вы увидите,
может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения.
Слова были ласковы, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд был потухший, мертвый, которому, несмотря на видимое желание, князь Андрей не
мог придать радостного и веселого блеска.
«Нет, теперь уже не упущу случая, как после Аустерлица», думал он, ожидая всякую секунду встретить государя и чувствуя прилив крови к сердцу при этой мысли. — «Упаду в ноги и буду просить его. Он поднимет, выслушает и еще поблагодарит меня». «Я счастлив, когда
могу сделать добро, но исправить несправедливость есть величайшее счастье», воображал Ростов
слова, которые скажет ему государь. И он пошел мимо любопытно смотревших на него, на крыльцо занимаемого государем дома.
— Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель — господин Магницкий, — сказал он, договаривая каждый слог и каждое
слово, — и ежели вы того пожелаете, я
могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
— Основание для личного честолюбия
может быть, — тихо вставил свое
слово Сперанский.
Одним
словом, надобно учредить всеобщий владычествующий образ правления, который распространялся бы над целым светом, не разрушая гражданских уз, и при коем все прочие правления
могли бы продолжаться обыкновенным своим порядком и делать всё, кроме того только, что́ препятствует великой цели нашего ордена, то есть доставлению добродетели торжества над пороком.
Но оттого ли, что для ведения такого салона именно нужна была глупость, или потому что сами обманываемые находили удовольствие в этом обмане, обман не открывался, и репутация d’une femme charmante et spirituelle [женщины прелестной и умной] так непоколебимо утвердилась за Еленой Васильевной Безуховой, что она
могла говорить самые большие пошлости и глупости, и всё-таки все восхищались каждым ее
словом и отыскивали в нем глубокий смысл, которого она сама и не подозревала.
Кроме тех оснований, что он несколько раз спрашивал, не находится ли в нашей ложе N. и S. (на что̀ я не
мог ему отвечать), кроме того, он по моим наблюдениям не способен чувствовать уважения к нашему святому Ордену и слишком занят и доволен внешним человеком, чтобы желать улучшения духовного, я не имел оснований сомневаться в нем; но он мне казался неискренним, и всё время, когда я стоял с ним с глазу на глаз в темной храмине, мне казалось, что он презрительно улыбается на мои
слова, и хотелось действительно уколоть его обнаженную грудь шпагой, которую я держал, приставленную к ней.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не
могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий — оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же
слова входившим: «charmé de vous voir», [Очень, очень рады вас видеть,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Он несколько раз желал вступить в разговор, но всякий раз его
слово выбрасывалось вон, как пробка из воды; и он не
мог шутить с ними вместе.
Графиня, давно замечавшая то, чтó происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его
слова и сказала сыну, что он
может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак.
Николай отвечал, что он не
может изменить своему
слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине.
Взорванный
словом интриганка, Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтоб она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного
слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое
может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не
мог произнести решительного
слова; несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов.
«Со вчерашнего вечера участь моя решена: быть любимым вами или умереть. Мне нет другого выхода», — начиналось письмо. Потом он писал, что знает про то, что родные ее не отдадут ее ему, Анатолю, что на это есть тайные причины, которые он ей одной
может открыть, но что ежели она его любит, то ей стоит сказать это
слово да, и никакие силы людские не помешают их блаженству. Любовь победит всё. Он похитит и увезет ее на край света.
— Да как обвенчаться! — проговорил Пьер на
слова Марьи Дмитриевны. — Он не
мог обвенчаться: он женат.
— Третье, — не слушая его, продолжал Пьер, — вы никогда ни
слова не должны говорить о том, что̀ было между вами и графиней. Этого, я знаю, я не
могу запретить вам, но ежели в вас есть искра совести… — Пьер несколько раз молча прошел по комнате. Анатоль сидел у стола и нахмурившись кусал себе губы.
— По крайней мере вы
можете взять назад свои
слова. А? Ежели вы хотите, чтоб я исполнил ваши желанья. А?
— Я не желаю и не желал войны, — сказал он, — но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это
слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы
можете дать мне. — И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.
Он не
мог сказать этих
слов, хотя и хотел это сделать.
Екатерина Великая не
могла бы сделать более, — говорил Наполеон, всё более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же
слова, которые он говорил самому Александру в Тильзите.
У вас нет 200 тысяч войска, а у меня втрое больше: даю вам честное
слово, — сказал Наполеон, забывая, что это его честное
слово никак не
могло иметь значения, — даю вам ma parole d’honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce côté de la Vistule.
Паулучи, возражая Толю, предложил план движения вперед и атаки, которая одна по его
словам могла вывести нас из неизвестности и западни (как он называл Дрисский лагерь), в которой мы находились.
Вольцоген подошел на помощь своему принципалу, плохо говорившему по-французски, и стал переводить его
слова, едва поспевая за Пфулем, который быстро доказывал, что всё, всё, не только то, чтò случилось, но всё, чтò только
могло случиться, всё было предвидено в его плане, и что ежели теперь были затруднения, то вся вина была только в том, что не в точности всё исполнено.
Ведь нельзя шутить этим, когда у тебя
может сделаться пневмония, — говорила графиня, и в произношении этого непонятного не для нее одной
слова она уже находила большое утешение.
― Да вы ― вы, ― сказала она, с восторгом произнося это
слово вы, ― другое дело. Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека, и не
может быть. Ежели бы вас не было тогда, да и теперь, я не знаю, чтò бы было со мною, потому что… ― Слезы вдруг полились ей в глаза; она повернулась, подняла ноты к глазам, запела и пошла опять ходить по зале.
ІІьер хотел возражать, но не
мог сказать ни
слова. Он чувствовал, что звук его
слов, независимо от того, какую они заключали мысль, был менее слышен, чем звук
слов оживленного дворянина.
«Чтó стоило еще оставаться два дня? По крайней мере, они бы сами ушли; ибо не имели воды напоить людей и лошадей. Он дал
слово мне, что не отступит, но вдруг прислал диспозицию, что он в ночь уходит. Таким образом воевать не можно и мы
можем неприятеля скоро привести в Москву…
— Я верно знаю, что Кутузов, как непременное условие, выговорил, чтобы наследник-цесаревич не был при армии. Vous savez ce qu’il a dit à l'Empereur? [Вы знаете, что он сказал государю?] — И князь Василий повторил
слова, будто бы сказанные Кутузовым государю: «Я не
могу наказать его, ежели он сделает дурно и наградить, ежели он сделает хорошо». О! это умнейший человек, князь Кутузов, je le connais de longue date. [я его давно знаю.]
Она становилась в положение молитвы, смотрела на образа, читала
слова молитвы, но не
могла молиться.