Только следя вблизи, момент за моментом, за движением этой струи, и сравнивая это движение с движением корабля, мы убедимся, что каждый
момент движения струи определяется движением корабля, и что нас ввело в заблуждение то, что мы сами незаметно движемся.
Неточные совпадения
Как в механизме часов, так и в механизме военного дела, так же неудержимо до последнего результата раз данное
движение, и так же безучастно неподвижны, за
момент до передачи
движения, части механизма, до которых еще не дошло дело.
Свистят на осях колеса, цепляясь зубьями, шипят от быстроты вертящиеся блоки, а соседнее колесо так же спокойно и неподвижно, как будто оно сотни лет готово простоять этою неподвижностью; но пришел
момент — зацепил рычаг, и, покоряясь
движению, трещит, поворачиваясь, колесо и сливается в одно действие, результат и цель которого ему непонятны.
То же самое мы увидим, следя
момент за
моментом, за
движением исторических лиц (т. е. восстановляя необходимое условие всего совершающегося — условие непрерывности
движения во времени) и не упуская из виду необходимой связи исторических лиц с массами.
Тот
момент, в который совершилось первое
движение, невозвратим, и в тот
момент я мог сделать только одно
движение, и какое бы я ни сделал
движение,
движение это могло быть только одно.
И так как
движение мое могло быть только одно, в один
момент времени, то оно и не могло быть другое.
Разум говорит: 1) Пространство со всеми формами, которые дает ему видимость его — материя — бесконечно и не может быть мыслимо иначе. 2) Время есть бесконечное
движение без одного
момента покоя, и оно не может быть мыслимо иначе. 3) Связь причин и последствий не имеет начала и не может иметь конца.
Неточные совпадения
«Уменье жить» ставят в великую заслугу друг другу, то есть уменье «казаться», с правом в действительности «не быть» тем, чем надо быть. А уменьем жить называют уменье — ладить со всеми, чтоб было хорошо и другим, и самому себе, уметь таить дурное и выставлять, что годится, — то есть приводить в данный
момент нужные для этого свойства в
движение, как трогать клавиши, большей частию не обладая самой музыкой.
Каждое утро у кабака Ермошки на лавочке собиралась целая толпа рабочих. Издали эта публика казалась ворохом живых лохмотьев — настоящая приисковая рвань. А солнышко уже светило по-весеннему, и рвань ждала того рокового
момента, когда «тронется вешняя вода». Только бы вода взялась, тогда всем будет работа… Это были именно чающие
движения воды.
Только истинные охотники поймут торжественность наступившего
момента, и даже набоб испытывал приятное волнение, наблюдая каждое
движение искавшей собаки.
Секунду я смотрел на нее посторонне, как и все: она уже не была нумером — она была только человеком, она существовала только как метафизическая субстанция оскорбления, нанесенного Единому Государству. Но одно какое-то ее
движение — заворачивая, она согнула бедра налево — и мне вдруг ясно: я знаю, я знаю это гибкое, как хлыст, тело — мои глаза, мои губы, мои руки знают его, — в тот
момент я был в этом совершенно уверен.
И дальше сам с собою: почему красиво? Почему танец красив? Ответ: потому что это несвободное
движение, потому что весь глубокий смысл танца именно в абсолютной, эстетической подчиненности, идеальной несвободе. И если верно, что наши предки отдавались танцу в самые вдохновенные
моменты своей жизни (религиозные мистерии, военные парады), то это значит только одно: инстинкт несвободы издревле органически присущ человеку, и мы в теперешней нашей жизни — только сознательно…