— Всё!.. — как-то особенно кротко и просто сказал Коновалов,
прислушавшись еще раз к тишине темной ночи, безмолвно и строго смотревшей на него в окно.
Неточные совпадения
Переведя дух и прижав рукой стукавшее сердце, тут же нащупав и оправив
еще раз топор, он стал осторожно и тихо подниматься на лестницу, поминутно
прислушиваясь. Но и лестница на ту пору стояла совсем пустая; все двери были заперты; никого-то не встретилось. Во втором этаже одна пустая квартира была, правда, растворена настежь, и в ней работали маляры, но те и не поглядели. Он постоял, подумал и пошел дальше. «Конечно, было бы лучше, если б их здесь совсем не было, но… над ними
еще два этажа».
Потом
еще раз прислушался вниз на лестницу, слушал долго, внимательно…
Самгин,
еще раз просматривая документы, приготовленные для судоговорения,
прислушивался к нестройному говору, ловил фразы, которые казались ему наиболее ловко сделанными. Он все
еще не утратил способности завидовать мастерам красивого слова и упрекнул себя: как это он не догадался поставить в ряд Гапона, Азефа, Распутина? Первые двое представляют возможность очень широких толкований…
В общем, чутко
прислушиваясь к себе, Самгин готов был признать, что, кажется, никогда
еще он не чувствовал себя так бодро и уверенно. Его основным настроением было настроение самообороны, и он далеко не всегда откровенно ставил пред собою некоторые острые вопросы, способные понизить его самооценку. Но на этот
раз он спросил себя:
Самгин возвратился в столовую, прилег на диван,
прислушался: дождь перестал, ветер тихо гладил стекла окна, шумел город, часы пробили восемь. Час до девяти был необычно растянут, чудовищно вместителен, в пустоту его уложились воспоминания о всем, что пережил Самгин, и все это
еще раз напомнило ему, что он — человек своеобразный, исключительный и потому обречен на одиночество. Но эта самооценка, которой он гордился, сегодня была только воспоминанием и даже как будто ненужным сегодня.