Неточные совпадения
В коридорах суда уже шло усиленное
движение, когда Нехлюдов вошел
в него.
Войдя
в кабинет, он защелкнул дверь, достал из шкапа с бумагами с нижней полки две галтеры (гири) и сделал 20
движений вверх, вперед, вбок и вниз и потом три раза легко присел, держа галтеры над головой.
Маслова быстрым
движением встала и с выражением готовности, выставляя свою высокую грудь, не отвечая, глядела прямо
в лицо председателя своими улыбающимися и немного косящими черными глазами.
Подсудимая подняла юбку сзади тем
движением, которым нарядные женщины оправляют шлейф, и села, сложив белые небольшие руки
в рукавах халата, не спуская глаз с председателя.
Когда судебный пристав с боковой походкой пригласил опять присяжных
в залу заседания, Нехлюдов почувствовал страх, как будто не он шел судить, но его вели
в суд.
В глубине души он чувствовал уже, что он негодяй, которому должно быть совестно смотреть
в глаза людям, а между тем он по привычке с обычными, самоуверенными
движениями, вошел на возвышение и сел на свое место, вторым после старшины, заложив ногу на ногу и играя pince-nez.
Наконец председатель кончил свою речь и, грациозным
движением головы подняв вопросный лист, передал его подошедшему к нему старшине. Присяжные встали, радуясь тому, что можно уйти, и, не зная, что делать с своими руками, точно стыдясь чего-то, один за другим пошли
в совещательную комнату. Только что затворилась за ними дверь, жандарм подошел к этой двери и, выхватив саблю из ножен и положив ее на плечо, стал у двери. Судьи поднялись и ушли. Подсудимых тоже вывели.
— Нет, как ни говорите,
в нем есть мистическое, а без мистического нет поэзии, — говорила она, одним черным глазом сердито следя за
движениями лакея, который опускал гардину.
До этой ночи, пока она надеялась на то, что он заедет, она не только не тяготилась ребенком, которого носила под сердцем, но часто удивленно умилялась на его мягкие, а иногда порывистые
движения в себе. Но с этой ночи всё стало другое. И будущий ребенок стал только одной помехой.
— Уйди от меня. Я каторжная, а ты князь, и нечего тебе тут быть, — вскрикнула она, вся преображенная гневом, вырывая у него руку. — Ты мной хочешь спастись, — продолжала она, торопясь высказать всё, что поднялось
в ее душе. — Ты мной
в этой жизни услаждался, мной же хочешь и на том свете спастись! Противен ты мне, и очки твои, и жирная, поганая вся рожа твоя. Уйди, уйди ты! — закричала она, энергическим
движением вскочив на ноги.
— Что отчего так? Что помирают от солнечного удара? А так, сидя без
движения, без света всю зиму, и вдруг на солнце, да
в такой день, как нынче, да идут толпою, притока воздуха нет. Вот и удар.
Сторговав яиц, связку бубликов, рыбы и свежего пшеничного хлеба, Маслова укладывала всё это
в мешок, а Марья Павловна рассчитывалась с торговками, когда среди арестантов произошло
движение. Всё замолкло, и люди стали строиться. Вышел офицер и делал последние перед выходом распоряжения.
С самого начала революционного
движения в России, и
в особенности после 1-го марта, Нехлюдов питал к революционерам недоброжелательное и презрительное чувство.
Солдат повел Нехлюдова на другое крыльцо и подошел по доскам к другому входу. Еще со двора было слышно гуденье голосов и внутреннее
движение, как
в хорошем, готовящемся к ройке улье, но когда Нехлюдов подошел ближе, и отворилась дверь, гуденье это усилилось и перешло
в звук перекрикивающихся, ругающихся, смеющихся голосов. Послышался переливчатый звук цепей, и пахнуло знакомым тяжелым запахом испражнений и дегтя.
В небольшой камере были все, за исключением двух мужчин, заведывавших продовольствием и ушедших за кипятком и провизией. Тут была старая знакомая Нехлюдова, еще более похудевшая и пожелтевшая Вера Ефремовна с своими огромными испуганными глазами и налившейся жилой на лбу,
в серой кофте и с короткими волосами. Она сидела перед газетной бумагой с рассыпанным на ней табаком и набивала его порывистыми
движениями в папиросные гильзы.
Маркел попал
в революционное
движение уже пожилым тридцатипятилетним человеком...
— Ну, хорошо, — сказала Марья Павловна и, по-детски двигаясь всем телом со стороны
в сторону и этим
движением глубже усаживаясь на нарах, приготовилась слушать, глядя куда-то вдаль своими красивыми бараньими глазами.
Анна, думавшая, что она так хорошо знает своего мужа, была поражена его видом, когда он вошел к ней. Лоб его был нахмурен, и глаза мрачно смотрели вперед себя, избегая ее взгляда; рот был твердо и презрительно сжат. В походке,
в движениях, в звуке голоса его была решительность и твердость, каких жена никогда не видала в нем. Он вошел в комнату и, не поздоровавшись с нею, прямо направился к ее письменному столу и, взяв ключи, отворил ящик.