Неточные совпадения
Он неделю тому назад написал ей решительное письмо,
в котором признавал себя виновным, готовым на всякого
рода искупление своей вины, но считал всё-таки, для ее же блага, их отношения навсегда поконченными.
— А спасенье есть. Вот оно, легкое, радостное. Спасенье это — пролитая за нас кровь единственного сына Бога, отдавшего себя за нас на мучение. Его мучение, его кровь спасает нас. Братья и сестры, — опять со слезами
в голосе заговорил он, — возблагодарим Бога, отдавшего единственного сына
в искупление за
род человеческий. Святая кровь его…
Досказав всю историю и всю гадость ее и еще с особенным удовольствием историю о том, как украдены разными высокопоставленными людьми деньги, собранные на тот всё недостраивающийся памятник, мимо которого они проехали сегодня утром, и еще про то, как любовница такого-то нажила миллионы на бирже, и такой-то продал, а такой-то купил жену, адвокат начал еще новое повествование о мошенничествах и всякого
рода преступлениях высших чинов государства, сидевших не
в остроге, а на председательских креслах
в равных учреждениях.
Не говоря уже о том, что по лицу этому видно было, какие возможности духовной жизни были погублены
в этом человеке, — по тонким костям рук и скованных ног и по сильным мышцам всех пропорциональных членов видно было, какое это было прекрасное, сильное, ловкое человеческое животное, как животное,
в своем
роде гораздо более совершенное, чем тот буланый жеребец, зa порчу которого так сердился брандмайор.
В его воспоминании были: шествие арестантов, мертвецы, вагоны с решетками и запертые там женщины, из которых одна мучается без помощи
родами, а другая жалостно улыбается ему из-зa железной решетки.
В действительности же было перед ним совсем другое: уставленный бутылками, вазами, канделябрами и приборами стол, снующие около стола проворные лакеи.
В глубине залы перед шкапом, за вазами с плодами и бутылками, буфетчик и спины подошедших к буфету отъезжающих.
Он вспомнил равнодушие Масленникова, когда он говорил ему о том, что делается
в остроге, строгость смотрителя, жестокость конвойного офицера, когда он не пускал на подводы и не обратил внимания на то, что
в поезде мучается
родами женщина.
— Да, бывает.
В Казани, я вам доложу, была одна, — Эммой звали.
Родом венгерка, а глаза настоящие персидские, — продолжал он, не
в силах сдержать улыбку при этом воспоминании. — Шику было столько, что хоть графине…
Знать, что где-то далеко одни люди мучают других, подвергая их всякого
рода развращению, бесчеловечным унижениям и страданиям, или
в продолжение трех месяцев видеть беспрестанно это развращение и мучительство одних людей другими — это совсем другое.
Во-вторых, люди эти
в этих заведениях подвергались всякого
рода ненужным унижениям — цепям, бритым головам, позорной одежде, т. е. лишались главного двигателя доброй жизни слабых людей — зaботы о мнении людском, стыда, сознания человеческого достоинства.
И в-пятых, наконец, всем людям, подвергнутым этим воздействиям, внушалось самым убедительным способом, а именно посредством всякого
рода бесчеловечных поступков над ними самими, посредством истязания детей, женщин, стариков, битья, сечения розгами, плетьми, выдавания премии тем, кто представит живым или мертвым убегавшего беглого, разлучения мужей с женами и соединения для сожительства чужих жен с чужими мужчинами, расстреляния, вешания, — внушалось самым убедительным способом то, что всякого
рода насилия, жестокости, зверства не только не запрещаются, но разрешаются правительством, когда это для него выгодно, а потому тем более позволено тем, которые находятся
в неволе, нужде и бедствиях.
— Это — медовуха действует. Ешь — сколько хочешь, она как метлой чистит. Немцы больше четырех рюмок не поднимают ее, балдеют. Вообще медовуха — укрощает. Секрет жены, он у нее
в роду лет сотню держится, а то и больше. Даже и я не знаю, в чем тут дело, кроме крепости, а крепость — не так уж велика, 65–70 градусов.
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого
рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один человек
в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Хлестаков (раскланиваясь).Как я счастлив, сударыня, что имею
в своем
роде удовольствие вас видеть.
Анна Андреевна. Но позвольте заметить: я
в некотором
роде… я замужем.
Глеб — он жаден был — соблазняется: // Завещание сожигается! // На десятки лет, до недавних дней // Восемь тысяч душ закрепил злодей, // С
родом, с племенем; что народу-то! // Что народу-то! с камнем
в воду-то! // Все прощает Бог, а Иудин грех // Не прощается. // Ой мужик! мужик! ты грешнее всех, // И за то тебе вечно маяться!
Был господин невысокого
рода, // Он деревнишку на взятки купил, // Жил
в ней безвыездно // тридцать три года, // Вольничал, бражничал, горькую пил, // Жадный, скупой, не дружился // с дворянами, // Только к сестрице езжал на чаек; // Даже с родными, не только // с крестьянами,