Неточные совпадения
— Прощайте, Дмитрий Иванович, —
сказала она своим приятным, ласкающим голосом и, удерживая слезы, наполнившие ее
глаза, убежала в сени, где ей можно было свободно плакать.
— Христос воскресе, —
сказал он, смеясь
глазами, и, придвинувшись к Нехлюдову и обдав его особенным мужицким, приятным запахом, щекоча его своей курчавой бородкой, в самую середину губ три раза поцеловал его своими крепкими, свежими губами.
— Нет, мы здесь, Дмитрий Иванович, посидим, —
сказала Катюша, тяжело, как будто после радостного труда, вздыхая всею грудью и глядя ему прямо в
глаза своими покорными, девственными, любящими, чуть-чуть косящими
глазами.
Маслова же ничего не
сказала. На предложение председателя
сказать то, что она имеет для своей защиты, она только подняла на него
глаза, оглянулась на всех, как затравленный зверь, и тотчас же опустила их и заплакала, громко всхлипывая.
— Пожалуйста, Филипп, опустите эту гардину, —
сказала она, указывая
глазами на гардину окна, когда на звонок ее вошел красавец лакей.
И он вспомнил, как за день до смерти она взяла его сильную белую руку своей костлявой чернеющей ручкой, посмотрела ему в
глаза и
сказала: «Не суди меня, Митя, если я не то сделала», и на выцветших от страданий
глазах выступили слезы.
— Четыре, —
сказала Маслова, и слезы полились так обильно из ее
глаз, что одна попала на папиросу.
— Как же это вы могли сделать? Это очень странно вы говорите, —
сказала Аграфена Петровна, и в старых
глазах ее зажглись игривые огоньки.
И когда он представлял себе только, как он увидит ее, как он
скажет ей всё, как покается в своей вине перед ней, как объявит ей, что он сделает всё, что может, женится на ней, чтобы загладить свою вину, — так особенное восторженное чувство охватывало его, и слезы выступали ему на
глаза.
— Так-с, —
сказал прокурор и, подняв
глаза, внимательно оглядел Нехлюдова. — Дело ее слушалось или еще нет?
— Папаши нет, — сердито
сказала, выходя, с взбитыми волосами жалкого вида бледная девица с синяками под унылыми
глазами. Увидав молодого человека в хорошем пальто, она смягчилась. — Войдите, пожалуй… Вам что же надо?
— Вы ко мне? —
сказала она, приближая к решетке свое улыбающееся, с косящими
глазами лицо.
— Я сама больна была, чуть не померла, —
сказала она, не поднимая
глаз.
—
Скажу, непременно
скажу, — отвечала Маслова. — А то выпить еще для смелости, — прибавила она, подмигнув
глазом.
— Что же, можно и подписать. Всё можно, —
сказала она, щуря один
глаз и улыбаясь.
Вы, голубчик, похлопочите, —
сказала она, взглядывая на него, опуская
глаза и улыбаясь.
Но Маслова не отвечала своим товаркам, а легла на нары и с уставленными в угол косыми
глазами лежала так до вечера. В ней шла мучительная работа. То, что ей
сказал Нехлюдов, вызывало ее в тот мир, в котором она страдала и из которого ушла, не поняв и возненавидев его. Она теперь потеряла то забвение, в котором жила, а жить с ясной памятью о том, что было, было слишком мучительно. Вечером она опять купила вина и напилась вместе с своими товарками.
— Что ж, это можно, —
сказал смотритель. — Ну, ты чего, — обратился он к девочке пяти или шести лет, пришедшей в комнату, и, поворотив голову так, чтобы не спускать
глаз с Нехлюдова, направлявшейся к отцу. — Вот и упадешь, —
сказал смотритель, улыбаясь на то, как девочка, не глядя перед собой, зацепилась зa коврик и подбежала к отцу.
Она глядела во все
глаза на чахоточного вида молодого человека в такой же куртке и хотела что-то
сказать, но не могла выговорить от слез: и начинала и останавливалась.
— Что он у вас спрашивает, кто вы? — спросила она у Нехлюдова, слегка улыбаясь и доверчиво глядя ему в
глаза так просто, как будто не могло быть сомнения о том, что она со всеми была, есть и должна быть в простых, ласковых, братских отношениях. — Ему всё нужно знать, —
сказала она и совсем улыбнулась в лицо мальчику такой доброй, милой улыбкой, что и мальчик и Нехлюдов — оба невольно улыбнулись на ее улыбку.
— Хорошо, хорошо, —
сказала она и, взяв своей большой белой рукой за ручку не спускавшего с нее
глаз Колю, вернулась к матери чахоточного.
— Мы очень хорошо понимаем, —
сказал беззубый сердитый старик, не поднимая
глаз. — В роде как у банке, только мы платить должны у срок. Мы этого не желаем, потому и так нам тяжело, а то, значит, вовсе разориться.
— Одно средство — крылья подвязать — летать, —
сказал старик с смеющимися
глазами и белой бородой.
— Сплошь драка пойдет, —
сказал старик с белой бородой и смеющимися
глазами. — Бабы друг дружке все
глаза повыцарапают.
— Тебе зачем? Ты и так сыт, —
сказал старик с смеющимися
глазами.
Она подняла голову, и черные косящие
глаза остановились и на его лице и мимо него, и всё лицо ее просияло радостью. Но она
сказала совсем не то, что говорили ее
глаза.
— А, — одобрительно
сказал генерал, закрыв
глаза. — Но как узнаешь, если свет у всех один? — спросил он и, опять скрестив пальцы с художником, сел за столик.
— Что делать, милый князь. Не было достаточных поводов, —
сказал он, пожимая узкими плечами и закрывая
глаза, и прошел куда ему было нужно.
— Вот не ожидал тебя здесь встретить, —
сказал он, подходя к Нехлюдову, улыбаясь губами, между тем как
глаза его оставались грустными. — Я и не знал, что ты в Петербурге.
— Оно не подтвердило, потому что не входило и не может входить в рассмотрение самого дела, —
сказал Селенин, щуря
глаза. — Ты, верно, у тетушки остановился, — прибавил он, очевидно желая переменить разговор. — Я вчера узнал от нее, что ты здесь. Графиня приглашала меня вместе с тобой присутствовать на собрании приезжего проповедника, — улыбаясь губами,
сказал Селенин.
Когда кончился монолог, театр затрещал от рукоплесканий. Mariette встала и, сдерживая шуршащую шелковую юбку, вышла в заднюю часть ложи и познакомила мужа с Нехлюдовым. Генерал не переставая улыбался
глазами и,
сказав, что он очень рад, спокойно и непроницаемо замолчал.
— Позвольте, — всё так же, не глядя в
глаза,
сказал смотритель и, взяв длинными сухими белыми пальцами, из которых на указательном было золотое кольцо, поданную Нехлюдовым бумагу, он медленно прочел ее. — Пожалуйте в контору, —
сказал он.
— Да я не об этом… —
сказала она, жалостно мокрыми и косящими
глазами глядя на него.
— Ничего не требует, кроме того, чтобы мы делали, что должно, —
сказал Нехлюдов, глядя в ее красивое еще, хотя и покрытое около
глаз и рта мелкими морщинками лицо.
— Так что ж? Надо убивать? Или, как один государственный человек предлагал, выкалывать
глаза? —
сказал Игнатий Никифорович, победоносно улыбаясь.
— Готов, —
сказал фельдшер, мотнув головой, но, очевидно, для порядка, раскрыл мокрую суровую рубаху мертвеца и, откинув от уха свои курчавые волосы, приложился к желтоватой неподвижной высокой груди арестанта. Все молчали. Фельдшер приподнялся, еще качнул головой и потрогал пальцем сначала одно, потом другое веко над открытыми голубыми остановившимися
глазами.
— Убили те, кто насильно вели их, — раздраженно
сказал Нехлюдов, чувствуя, что она смотрит и на это дело
глазами своего мужа.
— Да, да, я это понимаю. Ну, а с этими, —
сказала она, улыбаясь и указывая
глазами на Корчагина, — неужели совсем кончено?
— А умный, так и того лучше, —
сказал старик. — А вот этим не займается? — прибавил он, указывая
глазами на парочку — мужа с женой, очевидно фабричных, сидевших на другой стороне прохода.
Тарас говорил про себя, что когда он не выпьет, у него слов нет, а что у него от вина находятся слова хорошие, и он всё
сказать может. И действительно, в трезвом состоянии Тарас больше молчал; когда же выпивал, что случалось с ним редко и и только в особенных случаях, то делался особенно приятно разговорчив. Он говорил тогда и много и хорошо, с большой простотою, правдивостью и, главное, ласковостью, которая так и светилась из его добрых голубых
глаз и не сходящей с губ приветливой улыбки.
— Я рад, что вы пришли, мне нужно вас видеть, —
сказал он с значительным видом, прямо глядя в
глаза Нехлюдову.
— Мы не слыхали. Вряд ли, —
сказал он и, не снимая с
глаз своих пленки, прибавил: — Ну, Аксютка, царствуй, видно, с барынями, — и поспешил выйти.
— Ну, хорошо, —
сказала Марья Павловна и, по-детски двигаясь всем телом со стороны в сторону и этим движением глубже усаживаясь на нарах, приготовилась слушать, глядя куда-то вдаль своими красивыми бараньими
глазами.
— Удивительно! —
сказала Марья Павловна, остановив
глаза на Симонсоне.
Лицо ее вдруг сморщилось, выражая страдание. Она ничего не
сказала и только опустила
глаза.
— Ах, что это? Зачем? — проговорила она и тем странным, всегда особенно сильно действующим на Нехлюдова, косящим взглядом посмотрела ему в
глаза. Несколько секунд они молча смотрели в
глаза друг друга. И взгляд этот многое
сказал и тому и другому.
Несмотря на всё свое волнение, она, подняв
глаза на Нехлюдова, проговорила это быстро, отчетливо, как будто вперед приготовив всё то, что она
скажет.
— Нет, вы меня, Дмитрий Иванович, простите, если я не то делаю, что вы хотите, —
сказала она, глядя ему в
глаза своим косым таинственным взглядом. — Да, видно, уж так выходит. И вам жить надо.
— Простите, —
сказала она чуть слышно.
Глаза их встретились, и в странном косом взгляде и жалостной улыбке, с которой она
сказала это не «прощайте», а «простите», Нехлюдов понял, что из двух предположений о причине ее решения верным было второе: она любила его и думала, что, связав себя с ним, она испортит его жизнь, а, уходя с Симонсоном, освобождала его и теперь радовалась тому, что исполнила то, что хотела, и вместе с тем страдала, расставаясь с ним.
— Никак-с невозможно унять, ваше высокоблагородие, —
сказал староста, весело улыбаясь
глазами.