Это был Петр Герасимович (Нехлюдов никогда и не знал и даже немного хвастал тем, что не знает
его фамилии), бывший учитель детей его сестры.
Нехлюдова не заставили долго дожидаться, и, узнав
его фамилию, ему тотчас же выдали его довольно большую корреспонденцию.
Неточные совпадения
Но когда к этому развращению вообще военной службы, с своей честью мундира, знамени, своим разрешением насилия и убийства, присоединяется еще и развращение богатства и близости общения с царской
фамилией, как это происходит в среде избранных гвардейских полков, в которых служат только богатые и знатные офицеры, то это развращение доходит у людей, подпавших
ему, до состояния полного сумасшествия эгоизма.
— Я присяжный,
фамилия моя Нехлюдов, и мне необходимо видеть подсудимую Маслову, — быстро и решительно проговорил Нехлюдов, краснея и чувствуя, что
он совершает такой поступок, который будет иметь решительное влияние на
его жизнь.
— Ну, я не знаю, папаши нет. Да зайдите, пожалуйста, — опять позвала она
его из маленькой передней. — А то обратитесь к помощнику,
он теперь в конторе, с
ним поговорите. Ваша как
фамилия?
Нехлюдов знал Масленникова еще давно по полку. Масленников был тогда казначеем полка. Это был добродушнейший, исполнительнейший офицер, ничего не знавший и не хотевший знать в мире, кроме полка и царской
фамилии. Теперь Нехлюдов застал
его администратором, заменившим полк губернией и губернским правлением.
Он был женат на богатой и бойкой женщине, которая и заставила
его перейти из военной в статскую службу.
— Да, да с первыми пароходами из Нижнего, знаю, — сказал Вольф с своей снисходительной улыбкой, всегда всё знавший вперед, что только начинали
ему говорить. — Как
фамилия подсудимой?
— Вы знаете, отчего барон — Воробьев? — сказал адвокат, отвечая на несколько комическую интонацию, с которой Нехлюдов произнес этот иностранный титул в соединении с такой русской
фамилией. — Это Павел за что-то наградил
его дедушку, — кажется, камер-лакея, — этим титулом. Чем-то очень угодил
ему. — Сделать
его бароном, моему нраву не препятствуй. Так и пошел: барон Воробьев. И очень гордится этим. А большой пройдоха.
Один из них, например, вот этот, что имеет толстое лицо… не вспомню
его фамилии, никак не может обойтись без того, чтобы, взошедши на кафедру, не сделать гримасу, вот этак (делает гримасу),и потом начнет рукою из-под галстука утюжить свою бороду.
— Да после обеда нет заслуги! Ну, так я вам дам кофею, идите умывайтесь и убирайтесь, — сказала баронесса, опять садясь и заботливо поворачивая винтик в новом кофейнике. — Пьер, дайте кофе, — обратилась она к Петрицкому, которого она называла Пьер, по
его фамилии Петрицкий, не скрывая своих отношений с ним. — Я прибавлю.
— Я бы не смел останавливать вас, — заметил он, — но один врач — он живет в Дюссельдорфе, что близ Рейна… я забыл
его фамилию — теперь я читаю его книгу и, если угодно, могу доставить вам… Он предлагает отменные гигиенические правила… Он советует…
Неточные совпадения
Очевидное нетерпение члена Совета, желавшего уйти от
него, не смущало Алексея Александровича;
он перестал излагать, только когда член, воспользовавшись проходом лица Царской
фамилии, ускользнул от
него.
У подошвы скалы в кустах были привязаны три лошади; мы своих привязали тут же, а сами по узкой тропинке взобрались на площадку, где ожидал нас Грушницкий с драгунским капитаном и другим своим секундантом, которого звали Иваном Игнатьевичем;
фамилии его я никогда не слыхал.
Но мы стали говорить довольно громко, позабыв, что герой наш, спавший во все время рассказа
его повести, уже проснулся и легко может услышать так часто повторяемую свою
фамилию.
Он же человек обидчивый и недоволен, если о
нем изъясняются неуважительно. Читателю сполагоря, рассердится ли на
него Чичиков или нет, но что до автора, то
он ни в каком случае не должен ссориться с своим героем: еще не мало пути и дороги придется
им пройти вдвоем рука в руку; две большие части впереди — это не безделица.
В последней строке не было размера, но это, впрочем, ничего: письмо было написано в духе тогдашнего времени. Никакой подписи тоже не было: ни имени, ни
фамилии, ни даже месяца и числа. В postscriptum [В приписке (лат.).] было только прибавлено, что
его собственное сердце должно отгадать писавшую и что на бале у губернатора, имеющем быть завтра, будет присутствовать сам оригинал.
Смотря долго на имена
их,
он умилился духом и, вздохнувши, произнес: «Батюшки мои, сколько вас здесь напичкано! что вы, сердечные мои, поделывали на веку своем? как перебивались?» И глаза
его невольно остановились на одной
фамилии: это был известный Петр Савельев Неуважай-Корыто, принадлежавший когда-то помещице Коробочке.