Переодеваясь в своей комнате, она еще раз задумалась о спокойствии этих людей, об их способности быстро переживать страшное. Это отрезвляло ее, изгоняя страх из сердца. Когда она вошла в комнату, где лежал раненый, Софья, наклонясь над ним, говорила ему:
Неточные совпадения
Левин провел
своего гостя
в комнату для приезжих, куда и были внесены вещи Степана Аркадьича: мешок, ружье
в чехле, сумка для сигар, и, оставив его умываться и
переодеваться, сам пока прошел
в контору сказать о пахоте и клевере. Агафья Михайловна, всегда очень озабоченная честью дома, встретила его
в передней вопросами насчет обеда.
В деревнях и маленьких городках у станционных смотрителей есть
комната для проезжих.
В больших городах все останавливаются
в гостиницах, и у смотрителей нет ничего для проезжающих. Меня привели
в почтовую канцелярию. Станционный смотритель показал мне
свою комнату;
в ней были дети и женщины, больной старик не сходил с постели, — мне решительно не было угла
переодеться. Я написал письмо к жандармскому генералу и просил его отвести
комнату где-нибудь, для того чтоб обогреться и высушить платье.
Чисто с целью показаться
в каком-нибудь обществе Калинович
переоделся на скорую руку и пошел
в трактир Печкина, куда он, бывши еще студентом, иногда хаживал и знал, что там собираются актеры и некоторые литераторы, которые, может быть, оприветствуют его, как
своего нового собрата; но — увы! — он там нашел все изменившимся: другая была мебель, другая прислуга, даже
комнаты были иначе расположены, и не только что актеров и литераторов не было, но вообще публика отсутствовала:
в первой
комнате он не нашел никого, а из другой виднелись какие-то двое мрачных господ, игравших на бильярде.
Во втором часу она
переоделась в комнате рядом с кабинетом, которую стала после этого называть
своею, и уехала с Орловым завтракать.
Прошло еще три или четыре сеанса. Надежда Николаевна приходила ко мне
в десять или одиннадцать часов и оставалась до сумерек. Не раз я просил ее остаться пообедать с нами, но она всегда, как только кончался сеанс, поспешно уходила
в другую
комнату,
переодевалась из синего платья
в свое черное и тотчас же прощалась.