«Исполняя взятую на себя обязанность быть вашей памятью, — было написано на листе серой толстой бумаги с неровными краями острым, но разгонистым почерком, — напоминаю вам, что вы нынче, 28-го апреля, должны быть в
суде присяжных и потому не можете никак ехать с нами и Колосовым смотреть картины, как вы, с свойственным вам легкомыслием, вчера обещали; à moins que vous ne soyez disposé à payer à la cour d’assises les 300 roubles d’amende, que vous vous refusez pour votre cheval, [если, впрочем, вы не предполагаете уплатить в окружной суд штраф в 300 рублей, которые вы жалеете истратить на покупку лошади.] зa то, что не явились во-время.
Неточные совпадения
Он откладывал дело о скопцах за отсутствием совсем неважного и ненужного для дела свидетеля только потому, что дело это, слушаясь в
суде, где состав
присяжных был интеллигентный, могло кончиться оправданием. По уговору же с председателем дело это должно было перенестись на сессию уездного города, где будут больше крестьяне, и потому больше шансов обвинения.
Преступление это предусмотрено 4 и 5 пунктами 1453 статьи Уложения о наказаниях. Посему и на основании статьи 201 Устава уголовного судопроизводства крестьянин Симон Картинкин, Евфимия Бочкова и мещанка Екатерина Маслова подлежат
суду окружного
суда с участием
присяжных заседателей».
В таком душевном настроении находился Нехлюдов, выйдя из залы
суда в комнату
присяжных. Он сидел у окна, слушая разговоры, шедшие вокруг него, и не переставая курил.
Когда судебный пристав с боковой походкой пригласил опять
присяжных в залу заседания, Нехлюдов почувствовал страх, как будто не он шел судить, но его вели в
суд. В глубине души он чувствовал уже, что он негодяй, которому должно быть совестно смотреть в глаза людям, а между тем он по привычке с обычными, самоуверенными движениями, вошел на возвышение и сел на свое место, вторым после старшины, заложив ногу на ногу и играя pince-nez.
— Да просто не виновата. По-моему, это случай применения 818 статьи. (818 статья гласит о том, что если
суд найдет обвинение несправедливым, то он может отменить решение
присяжных.)
— Ни в каком случае, — отвечал он решительно. — И так газеты говорят, что
присяжные оправдывают преступников; что же заговорят, когда
суд оправдает. Я не согласен ни в каком случае.
«188* года апреля 28 дня, по указу Его Императорского Величества, Окружный
Суд, по уголовному отделению, в силу решения г-д
присяжных заседателей, на основании 3 пункта статьи 771, 3 пункта статьи 776 и статьи 777 Устава уголовного судопроизводства, определил: крестьянина Симона Картинкина, 33 лет, и мещанку Екатерину Маслову, 27 лет, лишив всех прав состояния, сослать в каторжные работы: Картинкина на 8 лет, а Маслову на 4 года, с последствиями для обоих по 28 статье Уложения.
— Ну, так вот вчера в
суде эту Катюшу судили, и я был
присяжным.
Но когда он вместе с
присяжными вошел в залу заседания, и началась вчерашняя процедура: опять «
суд идет», опять трое на возвышении в воротниках, опять молчание, усаживание
присяжных на стульях с высокими спинками, жандармы, портрет, священник, — он почувствовал, что хотя и нужно было сделать это, он и вчера не мог бы разорвать эту торжественность.
Приготовления к
суду были те же, что и вчера (за исключением приведения к присяге
присяжных и речи к ним председателя).
Председатель, так же как и вчера, изображал из себя беспристрастие и справедливость и подробно разъяснял и внушал
присяжным то, что они знали и не могли не знать. Так же, как вчера, делались перерывы, так же курили; так же судебный пристав вскрикивал: «
суд идет», и так же, стараясь не заснуть, сидели два жандарма с обнаженным оружием, угрожая преступнику.
Пробудило его необыкновенное событие 28-го апреля, в
суде, где я был
присяжным.
«И наконец, в-четвертых, — продолжал адвокат, —
присяжными заседателями ответ на вопрос
суда о виновности Масловой был дан в такой форме, которая заключала в себе явное противоречие.
Бe, поняв, в чем дело, очень горячо стоял тоже за кассацию, живо представив товарищам картину
суда и недоразумения
присяжных, как он его совершенно верно понял; Никитин, как всегда, стоявший за строгость вообще и зa строгую формальность, был против.
— Сенат не имеет права сказать этого. Если бы Сенат позволял себе кассировать решения
судов на основании своего взгляда на справедливость самих решений, не говоря уже о том, что Сенат потерял бы всякую точку опоры и скорее рисковал бы нарушать справедливость, чем восстановлять ее, — сказал Селенин, вспоминая предшествовавшее дело, — не говоря об этом, решения
присяжных потеряли бы всё свое значение.
Неточные совпадения
Пять, шесть раз он посетил уголовное отделение окружного
суда. До этого он никогда еще не был в
суде, и хотя редко бывал в церкви, но зал
суда вызвал в нем впечатление отдаленного сходства именно с церковью; стол судей — алтарь, портрет царя — запрестольный образ, места
присяжных и скамья подсудимых — клироса.
Он заслужил в городе славу азартнейшего игрока в винт, и Самгин вспомнил, как в комнате
присяжных поверенных при окружном
суде рассказывали: однажды Гудим и его партнеры играли непрерывно двадцать семь часов, а на двадцать восьмом один из них, сыграв «большой шлем», от радости помер, чем и предоставил Леониду Андрееву возможность написать хороший рассказ.
Было найдено кое-что свое, и, стоя у окружного
суда, Клим Иванович Самгин посмотрел, нахмурясь, вдоль Литейного проспекта и за Неву, где нерешительно, негусто дымили трубы фабрик. В комнате
присяжных поверенных кипел разноголосый спор, человек пять адвокатов, прижав в угол широколицего, бородатого, кричали в лицо ему:
Вспомнит когда-нибудь Митю Карамазова, увидит, как любил ее Митя, пожалеет Митю!» Много картинности, романического исступления, дикого карамазовского безудержу и чувствительности — ну и еще чего-то другого, господа
присяжные, чего-то, что кричит в душе, стучит в уме неустанно и отравляет его сердце до смерти; это что-то — это совесть, господа
присяжные, это
суд ее, это страшные ее угрызения!
У нас в обществе, я помню, еще задолго до
суда, с некоторым удивлением спрашивали, особенно дамы: «Неужели такое тонкое, сложное и психологическое дело будет отдано на роковое решение каким-то чиновникам и, наконец, мужикам, и „что-де поймет тут какой-нибудь такой чиновник, тем более мужик?“ В самом деле, все эти четыре чиновника, попавшие в состав
присяжных, были люди мелкие, малочиновные, седые — один только из них был несколько помоложе, — в обществе нашем малоизвестные, прозябавшие на мелком жалованье, имевшие, должно быть, старых жен, которых никуда нельзя показать, и по куче детей, может быть даже босоногих, много-много что развлекавшие свой досуг где-нибудь картишками и уж, разумеется, никогда не прочитавшие ни одной книги.