У Штоффа была уже своя выездная лошадь, на которой они и отправились в думу. Галактион опять начал
испытывать смущение. С чего он-то едет в думу? Там все свои соберутся, а он для всех чужой. Оставалось положиться на опытность Штоффа. Новая дума помещалась рядом с полицией. Это было новое двухэтажное здание, еще не оштукатуренное. У подъезда стояло несколько хозяйских экипажей.
Он не мог себе представить, о чем он будет завтра говорить с Сергеем Сергеичем, с Татьяной, как будет держать себя с Надеждой — и послезавтра тоже, и заранее
испытывал смущение, страх и скуку. Чем наполнить эти длинные три дня, которые он обещал прожить здесь? Ему припомнились разговор об ясновидении и фраза Сергея Сергеича: «он ахнуть не успел, как на него медведь насел», вспомнил он, что завтра в угоду Татьяне придется улыбаться ее сытым, пухлым девочкам, — и решил уехать.
Неточные совпадения
— Я не мешаю тебе? — сказал Степан Аркадьич, при виде зятя вдруг
испытывая непривычное ему чувство
смущения. Чтобы скрыть это
смущение, он достал только что купленную с новым способом открывания папиросницу и, понюхав кожу, достал папироску.
Галактион прежде всего
испытывал какое-то ребячье
смущение в кабинете Стабровского, где так свободно и просто делались миллионные дела.
Она вообще питала тайные симпатии к Кочетову и каждый раз
испытывала неловкое
смущение в его присутствии.
Отправляясь в первый раз с визитом к своему другу Штоффу, Галактион
испытывал тяжелое чувство. Ему еще не случалось фигурировать в роли просителя, и он
испытывал большое
смущение. А вдруг Штофф сделает вид, что не помнит своих разговоров на мельнице? Все может быть.
Завтрак был простой, но Галактиону показалось жуткой царившая здесь чопорность, и он как-то сразу возненавидел белобрысую англичанку, смотревшую на него, как на дикаря. «Этакая выдра!» — думал Галактион,
испытывая неловкое
смущение, когда англичанка начинала смотреть на него своими рыбьими глазами. Зато Устенька так застенчиво и ласково улыбалась ему.