Весною
поют на деревьях птички; молодостью, эти самые птички поселяются на постоянное жительство в сердце человека и поют там самые радостные свои песни; весною, солнышко посылает на землю животворные лучи свои, как бы вытягивая из недр ее всю ее роскошь, все ее сокровища; молодостью, это самое солнышко просветляет все существо человека, оно, так сказать, поселяется в нем и пробуждает к жизни и деятельности все те богатства, которые скрыты глубоко в незримых тайниках души; весною, ключи выбрасывают из недр земли лучшие, могучие струи свои; молодостью, ключи эти, не умолкая, кипят в жилах, во всем организме человека; они вечно зовут его, вечно порывают вперед и вперед…
На следующем привале мы снова увидели его. Рысенок
был на дереве и обнаружил себя только тогда, когда мы подошли к нему вплотную… Так провожал рысенок нас до самой реки, то забегая вперед, то следуя за нами по пятам. Я надеялся поймать и, быть может, даже приручить рысенка.
Сотни птичек реяли в воздухе туда и сюда, щебетали,
пели на деревьях, наигрывавших уже почку, [Г. Булгарину кажется это выражение нерусским.
Неточные совпадения
Городничий. Жаловаться? А кто тебе помог сплутовать, когда ты строил мост и написал
дерева на двадцать тысяч, тогда как его и
на сто рублей не
было? Я помог тебе, козлиная борода! Ты позабыл это? Я, показавши это
на тебя, мог бы тебя также спровадить в Сибирь. Что скажешь? а?
— Зажгло грозою
дерево, // А
было соловьиное //
На дереве гнездо.
Левин быстро повернулся и ушел от него в глубь аллеи и продолжал один ходить взад и вперед. Скоро он услыхал грохот тарантаса и увидал из-за
деревьев, как Васенька, сидя
на сене (
на беду не
было сиденья в тарантасе) в своей шотландской шапочке, подпрыгивая по толчкам, проехал по аллее.
Непогода к вечеру разошлась еще хуже, крупа так больно стегала всю вымокшую, трясущую ушами и головой лошадь, что она шла боком; но Левину под башлыком
было хорошо, и он весело поглядывал вокруг себя то
на мутные ручьи, бежавшие по колеям, то
на нависшие
на каждом оголенном сучке капли, то
на белизну пятна нерастаявшей крупы
на досках моста, то
на сочный, еще мясистый лист вяза, который обвалился густым слоем вокруг раздетого
дерева.
Всё, что он видел в окно кареты, всё в этом холодном чистом воздухе,
на этом бледном свете заката
было так же свежо, весело и сильно, как и он сам: и крыши домов, блестящие в лучах спускавшегося солнца, и резкие очертания заборов и углов построек, и фигуры изредка встречающихся пешеходов и экипажей, и неподвижная зелень
дерев и трав, и поля с правильно прорезанными бороздами картофеля, и косые тени, падавшие от домов и от
дерев, и от кустов, и от самых борозд картофеля.