Мы уселись у костра и стали разговаривать. Наступила ночь. Туман, лежавший доселе на поверхности воды, поднялся кверху и
превратился в тучи. Раза два принимался накрапывать дождь. Вокруг нашего костра было темно — ничего не видно. Слышно было, как ветер трепал кусты и деревья, как неистовствовало море и лаяли в селении собаки.
Неточные совпадения
Движения его, когда он был даже встревожен, сдерживались также мягкостью и не лишенною своего рода грации ленью. Если на лицо набегала из души
туча заботы, взгляд туманился, на лбу являлись складки, начиналась игра сомнений, печали, испуга; но редко тревога эта застывала
в форме определенной идеи, еще реже
превращалась в намерение. Вся тревога разрешалась вздохом и замирала
в апатии или
в дремоте.
Сегодняшняя вечерняя заря была опять очень интересной и поражала разнообразием красок. Крайний горизонт был багровый, небосклон оранжевый, затем желтый, зеленый и
в зените мутно-бледный. Это была паутина перистых облаков. Мало-помалу она сгущалась и наконец
превратилась в слоистые
тучи. Часов
в 10 вечера за нею скрылись последние звезды. Началось падение барометра.
Утром меня разбудил шум дождя. Одевшись, я вышел на улицу. Низко бегущие над землей
тучи, порывистый ветер и дождь живо напомнили мне бурю на реке Билимбе. За ночь барометр упал на 17 мм. Ветер несколько раз менял свое направление и к вечеру
превратился в настоящий шторм.
Он сказал, что сейчас состояние погоды таково, что «туман сам еще не знает,
превратиться ему
в тучи или рассеяться».
Я рассчитывал, что буря, захватившая нас
в дороге, скоро кончится, но ошибся. С рассветом ветер
превратился в настоящий шторм. Сильный ветер подымал
тучи снегу с земли и с ревом несся вниз по долине. По воздуху летели мелкие сучья деревьев, корье и клочки сухой травы. Берестяная юрточка вздрагивала и, казалось, вот-вот тоже подымется на воздух. На всякий случай мы привязали ее веревками от нарт за ближайшие корни и стволы деревьев.