Неточные совпадения
В наше
время не может не быть ясно для всех мыслящих людей
то, что жизнь людей, — не одних русских людей, но всех народов христианского мира, с своей, всё увеличивающейся нуждой бедных и роскошью богатых, с своей борьбой всех против всех, революционеров против правительств, правительств против революционеров, порабощенных народностей против поработителей, борьбы государств между собою, запада с востоком, с своими всё растущими и поглощающими силы народа вооружениями, своей утонченностью и развращенностью, — что жизнь такая не может продолжаться, что жизнь христианских народов, если она не изменится, неизбежно будет становиться всё бедственнее и бедственнее.
И разъединенность эта и бедственность не переставая увеличиваются по мере
того, как люди, не усваивая свойственного
времени религиозного понимания и вытекающего из него руководства поведения, продолжают жить по руководству, вытекающему из прежнего, отжитого уже понимания жизни, и, кроме
того, чтобы усвоить свойственное
времени религиозное понимание, стараются искусственно придумать такое понимание жизни, которое оправдывало бы их устройство жизни, не соответствующее уже духовным требованиям большинства людей.
Так что люди христианского мира, всё больше и больше освобождаясь от веры в извращенное христианское учение, дошли, наконец, до
того положения, в котором они находятся в настоящее
время, что большинство их не имеет никакого объяснения смысла своей жизни,
то есть никакой религии, веры и никакого общего руководства поведения.
Бедственное положение это усиливается еще
тем, что, так как это состояние неверия продолжается уже много
времени, сделалось
то, что среди людей христианского мира
те из них, которым это положение безверия выгодно, все властвующие классы, либо самым бессовестным образом притворяются, что верят в
то, чему не верят и не могут верить, либо, в особенности наиболее развращенные из них ученые, прямо проповедуют, что для людей нашего
времени совсем и не нужно ни какого бы
то ни было объяснения смысла жизни — веры, ни какого бы
то ни было вытекающего из веры руководства поступков, а что единственный основной закон жизни человеческой есть закон развития и борьбы за существование и что поэтому жизнь людей может и должна быть руководима только похотями и страстями людскими.
Люди христианского мира, приняв под видом христианского учения составленное церковью извращение его, заменившее язычество и сначала отчасти удовлетворявшее людей своими новыми формами, перестали со
временем верить и в это извращенное церковью христианство и дошли наконец до
того, что остались без всякого религиозного понимания жизни и вытекающего из него руководства поведения.
И жизнь эта в наше
время дотла до
той степени неразумия и бедственности, при которой она не может уже продолжаться в прежних формах.
И люди христианского мира живут, как животные, руководствуясь в своей жизни одними личными интересами и борьбой друг с другом,
тем только отличаясь от животных, что животные остаются с незапамятных
времен с
тем же желудком, когтями и клыками; люди же переходят и всё с большей и большей быстротой от грунтовых дорог к железным, от лошадей к пару, от устной проповеди и письма к книгопечатанию, к телеграфам, телефонам, от лодок с парусами к океанским пароходам, от холодного оружия к пороху, пушкам, маузерам, бомбам и аэропланам.
В каждой газете последнего
времени всё реже и реже известия о
том, где и как ограблена касса, где убиты жандарм, офицер, городовые, где обнаружено покушение, и в каждой газете всё чаще и чаще известия о казнях и смертных приговорах.
Застреливают и вешают не переставая уже год и два, и задавлены и застрелены тысячи. Побито и разорвано революционными бомбами тоже тысячи; но так как в последнее
время убиваемых властвующими всё больше и больше, убиваемых же революционерами всё меньше и меньше,
то правящие классы торжествуют, и им кажется, что они победили и что они теперь будут продолжать свою обычную жизнь, насилием поддерживая обман и обманом поддерживая насилие.
Казалось бы, это так ясно, что не стоило бы говорить про это, если бы с давнего
времени обман о
том, что насилие одних людей над другими может быть полезно людям и соединять их, не был бы так распространен и принят молчаливым согласием, как самая несомненная истина, не только
теми, кому выгодно насилие, но и большинством
тех самых людей, которые более всего страдали и страдают от насилия.
Но мало
того, что истину эту всё более и более сознают насилуемые, ее сознают в наше
время и насилующие.
У самих насилующих в наше
время уже нет уверенности в
том, что, насилуя людей, они поступают хорошо и справедливо.
Это особенно ясно видно из
того, что в наше
время всякий шаг вперед в технических усовершенствованиях не только не содействует общему благу, но, напротив, всё с большей и большей очевидностью показывает, что все эти усовершенствования могут только увеличить бедствия людей, но никак не уменьшить их.
Положение людей христианского мира ужасно, но вместе с
тем оно —
то самое, которое не могло не быть, которое должно было быть и которое неизбежно должно привести эти народы к избавлению. Страдания, испытываемые людьми христианского мира, вытекающие из отсутствия свойственного нашему
времени религиозного миросозерцания, суть неизбежные условия роста и неизбежно должны окончиться принятием людьми своиственного их
времени религиозного миросозерцания.
Свойственное же нашему
времени миросозерцание есть
то понимание смысла человеческой жизни и вытекающее из него руководство поведения, которое было открыто христианским учением в его истинном значении 1900 лет
тому назад, но было скрыто от людей искусственным и лживым церковным извращением.
Особенность положения христианских народов нашего
времени в
том, что народы эти основали свою жизнь на
том учении, которое в своем истинном значении разрушает эту жизнь, и это скрытое прежде значение начинает уясняться. Христианские народы построили дом свой даже не на песке, а на тающем льду. И лед начинает таять и уже растаял, и дом валится.
Так что в наше
время в нашем христианском мире одни люди, огромное большинство людей, живут, внешним образом исполняя еще церковные обряды по привычке, для приличия, удобства, из страха перед властями или даже корыстных целей, но не верят и не могут верить в учение этой церкви, уже ясно видя ее внутреннее противоречие; другая же, всё увеличивающаяся часть населения уже не только не признает существующей религии, но признает, под влиянием
того учения, которое называется «наукой», всякую религию остатком суеверия и не руководится в жизни ничем иным, кроме своих личных побуждений.
Именно
то, что эти народы, вследствие
того, что приняли самую высокую для своего
времени религию, лишились всякой религии и пали в своем религиозном и нравственном состоянии ниже людей, исповедующих гораздо более низкие или даже самые грубые религиозные учения.
Христианское учение во всем его истинном значении, как оно всё более и более выясняется в наше
время, состоит в
том, что сущность жизни человеческой есть сознательное всё большее и большее проявление
того начала всего, признак проявления которого в нас есть любовь, и что поэтому сущность жизни человеческой и высший закон, долженствующий руководить ею, есть любовь.
А между
тем рабочие люди, и в особенности земледельцы, которым этого ничего не нужно, не только ни в России, ни в какой бы
то ни было стране, не делают этого, а одни, большинство, продолжают сами себя мучить, исполняя против самих себя требования начальства и сами поступая в полицию, в сборщики податей, в солдаты; другие же, меньшинство, для
того чтобы избавиться от насилия, когда могут это сделать, совершают во
время революций насилия над
теми людьми, от насилия которых страдают,
то есть тушат огонь огнем, и этим только увеличивают над собою насилие.
— По-моему же, главное дело в
том, — сказал, улыбаясь глазами, председатель суда, — что если мы хотим доиграть все шесть роберов,
то надо не терять золотого
времени.
Таким образом, не только в первые три века во
время гонений, но и в первые
времена торжества христианства над язычеством, когда христианство было признано господствующей, государственной религией, в среде христиан еще держалось убеждение о
том, что война не совместима с христианством.
Число людей, признающих несовместимость христианства с покорностью государству, постоянно увеличивалось; в наше же
время, в особенности с
тех пор, как правительством было введено самое очевидно противоположное христианскому учению требование общей воинской повинности, несогласие людей христианского понимания с государственным устройством стало всё чаще и чаще проявляться.
Знаю про таких же людей в Австрии, Венгрии, Сербии, Болгарии. В Болгарии их особенно много. Мало этого: отказы эти в последнее
время стали происходить, и на
тех же основаниях, и в магометанском мире: в Персии среди бабидов, в России в секте божьего полка, основанной в самое последнее
время в Казани Ваисовым.
То самое точное определение закона любви, не допускающее никакого исключения, которое высказано было Христом 1900 лет
тому назад, в наше
время уже не вследствие следования Христу, а непосредственно сознается уже наиболее нравственно чуткими людьми всех вер.
В настоящее
время чувствую себя хорошо, да все-таки много надо иметь сил, чтобы победоносно смотреть на всё
то, что часто встречаешь в тюремной жизни, тогда стараешься вникнуть в подробность дела и убеждаешь себя, что всё это творится только во мгновении
времени, что во мне есть, положено сил более, чем этого нужно для этого случая, и тогда радость опять озаряет сердце, и забываешь про всё, всё случившееся. Так во внутреннем борении проходит жизнь».
Взаимное понимание неизбежно наступит в определенное
время, и более близкое, чем мы полагаем. Я не знаю, происходит ли это оттого, что я скоро уйду из этого мира и что свет, исходящий из-под горизонта, освещающий меня, уже затемняет мне зрение, но я думаю, что наш мир вступает в эпоху осуществления слов: «любите друг друга», без рассуждения о
том, кто сказал эти слова: бог или человек». (Дюма-сын.)
Христианство в его истинном значении, и только такое христианство, освобождает людей от
того рабства, в котором они находятся в наше
время, и только оно дает людям возможность действительного улучшения своей личной и общей жизни.
И в наше
время дело дошло до
того, что христианская истина, прежде познававшаяся только немногими людьми, одаренными живым религиозным чувством, теперь, в некоторых проявлениях своих, в виде социалистических учений, сделалась истиной, доступной каждому самому простому человеку, жизнь же общества самым грубым и очевидным образом на каждом шагу противоречит этой истине.
Если нет определенной черты,
то есть переходное
время.
«И пробуждение это может совершиться каждую минуту», — так писал я 15 лет
тому назад. — Пробуждение это совершается, — смело пишу я теперь. Знаю я, что я с своими 80-ю годами не увижу его, но знаю так же верно, как
то, что после зимы наступит весна, а после ночи — день, что
время это наступило в жизни нашего христианского человечества.
Мы не знаем
того часа, когда ребенок стал юношей, но знаем, что бывший ребенок уже не может играть в игрушки; так же мы не можем назвать
того года, десятилетия даже, во
время которого люди христианского мира выросли из прежней формы жизни и перешли в другой, определяемый их религиозным сознанием, возраст, но не можем не знать, не видеть
того, что люди христианского мира уже не могут серьезно играть в завоевания, в свидания монархов, в дипломатические хитрости, в конституции, с своими палатами и думами, в социал-революционные, демократические, анархические партии и революции, а главное, не могут делать всех этих дел, основывая их на насилии.
Серьезно мыслящие русские люди не могут уже не испытывать теперь по отношению всех введенных новых форм управления нечто вроде
того, как, если бы взрослому человеку подарили новую, не бывшую у него во
время детства, игрушку.
Ведь не могут же русские люди нашего
времени — я думаю, что не ошибаясь скажу, чующие уже, хотя и в неясном виде, сущность истинного учения Христа, — серьезно верить в
то, что призвание человека в этом мире состоит в
том, чтобы данный ему короткий промежуток
времени между рождением и смертью употребить на
то, чтобы говорить речи в палатах или собраниях товарищей социалистов или в судах, судить своих ближних, ловить, запирать, убивать их, или кидать в них бомбы, или отбирать у них земли, или заботиться о
том, чтобы Финляндия, Индия, Польша, Корея были бы присоединены к
тому, что называется Россией, Англией, Пруссией, Японией, или о
том, чтобы освободить насилием эти земли и быть для
того готовым к массовым убийствам друг друга.
Если и держатся некоторое
время установленные насилием формы или изменяются насилием же,
то только оттого, что в данное
время одни формы перестали быть свойственны общему и, главное, духовному состоянию народа, а не потому, что их кто-нибудь поддерживал или устраивал.
И что хуже всего, — это
то, что реки крови пролиты и проливаются во имя этого суеверия, а между
тем именно это суеверие более всего другого препятствовало и препятствует
тому, чтобы в общественном устройстве совершались успешно
те самые улучшения жизни, которые свойственны и
времени и известной ступени развития человеческого сознания.
Так что стоит только человеку в мыслях хоть на
время освободиться от
того ужасного суеверия возможности знания будущего устройства общества, оправдывающего всякого рода насилия для этого устройства, и искренно и серьезно посмотреть на жизнь людей, и ему ясно станет, что признание необходимости противления злу насилием есть не что иное, как только оправдание людьми своих привычных, излюбленных пороков: мести, корысти, зависти, честолюбия, властолюбия, гордости, трусости, злости.
Хотел сказать я
то, что мы дожили в наше
время до
того положения, в котором нам нельзя долее оставаться, и что, хотим мы или не хотим этого, мы должны вступить на новый путь жизни, и что для
того, чтобы нам вступить на этот путь, нам не нужно ни выдумывать новой веры, ни новых научных теорий, которые могли бы объяснить смысл жизни и руководить ею, — главное, не нужно и никакой особенной деятельности, а нужно только одно: освободиться от суеверий как лжехристианской веры, так и государственного устройства.
Ведь как бы ты ни был затуманен, одурен своим царством, властью, богатством, как бы ты ни был измучен, озлоблен своей нуждой и обидой, ты так же, как и мы все, обладатель или скорее проявитель
того же духа божья, который живет во всех нас и который в наше
время ясно, понятно говорит тебе: зачем, для чего ты мучаешь себя и всех, с кем имеешь общение в этом мире?
Отличается их деятельность только
тем, — отчего она и представляется менее преступной, — что тщета деятельности стоящего во власти правительства очевидна, тогда как деятельность революционеров, проявляемая большею частью в теории и только урывками на практике — во
времена революций, как у нас теперь, — не так очевидна.
Но горе было в
том, что к
тому времени, когда христианское учение в его истинном значении стало выясняться людям, большая часть христианского мира уже привыкла считать истиной
те внешние религиозные формы, которые не только скрывают от людей истинный смысл христианского учения, но и утверждают прямо противоположные христианскому учению государственные установления.
Так что хотя освобождение от ложных религиозных форм, всё убыстряясь и убыстряясь, совершается, люди нашего
времени, откинув веру в догматы, таинства, чудеса, святость библии и другие установления церкви, не могут все-таки освободиться от
тех ложных государственных учений, которые основались на извращенном христианстве и скрывают истинное.