Неточные совпадения
Средство избавления от этого бедственного положения, и средство не фантастическое, не искусственное, а самое естественное, состоит в усвоении людьми
христианского мира открытого им 19 веков тому назад высшего, соответствующего теперешнему возрасту человечества понимания жизни и вытекающего из него руководства поведения, то есть
христианского учения в его
истинном смысле.
Повторялось это много раз в истории, но никогда, я думаю, этот разлад между образом жизни людей, отставших от религиозного уяснения смысла жизни и вытекающего из него руководства поведения, не был так велик, каков он теперь среди
христианских народов, не принявших открытого им
христианского учения в
истинном его значении и вытекающего из этого
учения руководства поведения, а живущих и продолжающих жить прежней языческой жизнью.
Вот это-то сознание, всё яснее и яснее усваиваемое людьми
христианского мира, и приводит их неизбежно к тому выходу, который один может вывести их из их бедственного настоящего положения. Выход этот в одном: в принятии человечеством скрытого от людей
учения Христа в его
истинном значении, неизвестного еще большинству людей и вытекающего из него руководства поведения, исключающего насилие.
Свойственное же нашему времени миросозерцание есть то понимание смысла человеческой жизни и вытекающее из него руководство поведения, которое было открыто
христианским учением в его
истинном значении 1900 лет тому назад, но было скрыто от людей искусственным и лживым церковным извращением.
Особенность положения
христианских народов нашего времени в том, что народы эти основали свою жизнь на том
учении, которое в своем
истинном значении разрушает эту жизнь, и это скрытое прежде значение начинает уясняться.
Христианские народы построили дом свой даже не на песке, а на тающем льду. И лед начинает таять и уже растаял, и дом валится.
Так это случилось с огромным большинством рабочего народа. (Я не говорю про те небольшие общины людей, прямо отрицавших церковное
учение и устанавливающих свое более или менее близкое к
христианскому, в его
истинном значении,
учение, не говорю потому, что число таких людей слишком ничтожно в сравнении с огромной массой людей, всё больше и больше освобождавшихся от всякого религиозного сознания.)
То же самое случилось и с нерабочими, учеными людьми
христианского мира. Люди эти еще яснее, чем простые люди, увидали всю несостоятельность и внутренние противоречия церковного
учения и естественно откинули это
учение, но вместе с тем не могли признать и
истинное учение Христа, так как это
учение было противно всему существующему строю и, главное, их исключительно выгодному положению в нем.
Трагизм положения людей
христианского мира в том, что, по неизбежному недоразумению,
христианскими народами принято было, как свойственное им религиозное
учение, такое
учение, которое в своем
истинном значении самым определенным образом отрицало, разрушало весь тот строй общественной жизни, которым жили уже эти народы и вне которого не могли себе представить жизни.
Не говоря уже об учителях церкви древнего мира: Татиане, Клименте, Оригене, Тертуллиане, Киприане, Лактанции и других, противоречие это сознавалось и в средние века, в новое же время выяснялось всё больше и больше и выражалось и в огромном количестве сект, отрицающих противное христианству государственное устройство с необходимым условием существования его — насилием, и в самых разнообразных гуманитарных
учениях, даже не признающих себя
христианскими, которые все, так же, как и особенно распространившиеся в последнее время
учения социалистические, коммунистические, анархические, суть не что иное, как только односторонние проявления отрицающего насилие
христианского сознания в его
истинном значении.
Великое же благо их в том, что, приняв в извращенном виде христианство, включавшее в себя скрытую от них истину, они неизбежно приведены теперь к необходимости принятия
христианского учения уже не в извращенном, а в том
истинном смысле, в котором оно всё более и более выяснялось и вполне уже выяснилось теперь и которое одно может спасти людей от того бедственного положения, в котором они находятся.
Христианское учение во всем его
истинном значении, как оно всё более и более выясняется в наше время, состоит в том, что сущность жизни человеческой есть сознательное всё большее и большее проявление того начала всего, признак проявления которого в нас есть любовь, и что поэтому сущность жизни человеческой и высший закон, долженствующий руководить ею, есть любовь.
В этом главное отличие от прежних
учений и главное значение
христианского учения в его
истинном смысле; в этом шаг вперед в сознании человечества, который сделан был
христианским учением.
Христианское же
учение в его
истинном смысле, признавая закон любви высшим и приложение его к жизни не подлежащим никаким исключениям, уничтожало этим признанием всякое насилие, а следовательно, не могло не отрицать всё основанное на насилии устройство мира.
Не могут не видеть потому, что то
учение Христа о любви к врагам, которое так старательно скрывалось и скрывается людьми, живущими насилием, — хотя и не вполне, в полном и
истинном его значении, а некоторыми частными проявлениями, но все-таки проникло уже в сознание людей
христианского мира и думаю, что не ошибаюсь, — особенно живо воспринято было простым рабочим русским народом, который теперь так усердно развращается правительством.
Христианское учение в его
истинном значении, признающее высшим законом жизни человеческой закон любви, не допускающий ни в каком случае насилие человека над человеком,
учение это так близко сердцу человеческому, дает такую несомненную свободу и такое ни от чего не зависимое благо и отдельному человеку, и обществам людей, и всему человечеству, что, казалось бы, стоило только узнать его, чтобы все люди приняли его за руководство своей деятельности.
Но горе было в том, что к тому времени, когда
христианское учение в его
истинном значении стало выясняться людям, большая часть
христианского мира уже привыкла считать истиной те внешние религиозные формы, которые не только скрывают от людей
истинный смысл
христианского учения, но и утверждают прямо противоположные
христианскому учению государственные установления.
Так что для восприятия
христианского учения в его
истинном значении людям
христианского мира, более или менее понявшим истину христианства, нужно освободиться не только от веры в ложные формы извращенного
христианского учения, но еще и от веры в необходимость, неизбежность того государственного устройства, которое установилось на этой ложной церковной вере.
Одни люди, большинство рабочего народа, продолжая по преданию исполнять то, чего требуют церкви, и отчасти вера в это
учение, без малейшего сомнения верят, именно верят, и в то, возникшее в церковной вере и основанное на насилии государственное устройство, которое ни в каком случае не может быть совместимо с
христианским учением в его
истинном значении.
Вот эта-то бессознательная вера, вернее суеверие людей
христианского мира в законность поддерживания устройства мира насилием и в законность и неизбежность самого насилия, — вот эта-то вера, основанная на извращенном христианстве и прямо противоположная
истинному (хотя люди, освободившиеся от веры в лжехристианство, и не признают этого), и составляла и составляет до последнего времени главное препятствие для принятия людьми всё более и более выясняющегося для них в наше время
христианского учения в его
истинном значении.
Так что если бы решение вопроса об освобождении себя от извращенного
христианского учения и вытекающего из него допущения насилия, нарушающего любовь, и признание
христианского учения в его
истинном значении зависело только от людей цивилизованных, пользующихся в нашем обществе в материальном отношении лучшим, в сравнении с большинством рабочего народа, положением, то предстоящий переход людей от жизни, основанной на насилии, к жизни, основанной на любви, еще не был бы так близок и настоятелен, как он близок и настоятелен теперь и особенно у нас в России, где огромное большинство народа, более двух третей, еще не развращено ни богатством, ни властью, ни цивилизацией.
И понимая так превратно учение Христа, люди, не желающие ему следовать, делают одно из двух: или, признавая совершенство недостижимым (что совершенно справедливо), откидывают всё учение как неисполнимую мечту (это делается светскими людьми), или, что самое вредное и распространенное и делалось и делается большинством людей, считающих себя христианами, это — то, чтобы, признавая совершенство недостижимым, исправлять, то есть извращать, учение и вместо
истинного христианского учения, состоящего в вечном стремлении к божескому совершенству, исполнять правила, называемые христианскими, но большей частью прямо противные христианству.
Неточные совпадения
Учение христианское кажется исключающим возможность жизни только тогда, когда люди указание идеала принимают за правило. Только тогда представляются уничтожающими жизнь те требования, которые предъявляются
учением Христа. Требования эти, напротив, одни дают возможность
истинной жизни. Без этих требований невозможна бы была
истинная жизнь.
Для покорения христианству диких народов, которые нас не трогают и на угнетение которых мы ничем не вызваны, мы, вместо того чтобы прежде всего оставить их в покое, а в случае необходимости или желания сближения с ними воздействовать на них только
христианским к ним отношением,
христианским учением, доказанным
истинными христианскими делами терпения, смирения, воздержания, чистоты, братства, любви, мы, вместо этого, начинаем с того, что, устраивая среди них новые рынки для нашей торговли, имеющие целью одну нашу выгоду, захватываем их землю, т. е. грабим их, продаем им вино, табак, опиум, т. е. развращаем их и устанавливаем среди них наши порядки, обучаем их насилию и всем приемам его, т. е. следованию одному животному закону борьбы, ниже которого не может спуститься человек, делаем всё то, что нужно для того, чтобы скрыть от них всё, что есть в нас
христианского.
Так что, как сведения, полученные мною после выхода моей книги о том, как не переставая понималось и понимается меньшинством людей
христианское учение в его прямом и
истинном смысле, так и критики на нее, и церковные и светские, отрицающие возможность понимать
учение Христа в прямом смысле, убедили меня в том, что тогда как, с одной стороны, никогда для меньшинства не прекращалось, но всё яснее и яснее становилось
истинное понимание этого
учения, так, с другой стороны, для большинства смысл его всё более и более затемнялся, дойдя, наконец, до той степени затемнения, что люди прямо уже не понимают самых простых положений, самыми простыми словами выраженных в Евангелии.
Восемнадцать веков эти сделали то, что теперь люди, продолжая жить языческой жизнью, не соответствующей возрасту человечества, не только видят уже ясно всю бедственность того состояния, в котором они находятся, но в глубине души верят (только потому и живут, что верят) в то, что спасение от этого состояния только в исполнении
христианского учения в его
истинном значении.
Так или иначе, но все люди нашего времени в сознании своем не только отрицают существующий отживший языческий строй жизни, но и признают, часто сами не зная этого и считая себя врагами христианства, то, что спасение наше только в приложении к жизни
христианского учения или части его в его
истинном значении.