Неточные совпадения
И разъединенность эта и бедственность не
переставая увеличиваются по мере того, как
люди, не усваивая свойственного времени религиозного понимания и вытекающего из него руководства поведения, продолжают жить по руководству, вытекающему из прежнего, отжитого уже понимания жизни, и, кроме того, чтобы усвоить свойственное времени религиозное понимание, стараются искусственно придумать такое понимание жизни, которое оправдывало бы их устройство жизни, не соответствующее уже духовным требованиям большинства
людей.
Произошло это оттого, что
люди христианского мира, приняв, под видом христианства, церковное учение, отличавшееся в своих основах от язычества только своей неискренностью и искусственностью, очень скоро
перестали верить в это учение, не заменив его никаким другим.
Люди христианского мира, приняв под видом христианского учения составленное церковью извращение его, заменившее язычество и сначала отчасти удовлетворявшее
людей своими новыми формами,
перестали со временем верить и в это извращенное церковью христианство и дошли наконец до того, что остались без всякого религиозного понимания жизни и вытекающего из него руководства поведения.
А как только закон любви
переставал быть высшим, неизменным законом жизни
людей, так уничтожалась вся благодетельность закона, и учение о любви сводилось к ни к чему не обязывающим красноречивым поучениям и словам, оставлявшим весь склад жизни народов таким же, каким он был и до учения о любви, то есть основанным на одном насилии.
«Вы говорите: жестокость казней, но что же делать с этими мерзавцами?» — говорят теперь в России такие
люди из области консерваторов. «Во Франции достигли успокоения после, не помню, сколько тысяч голов. Пускай они
перестанут чинить и швырять бомбы, и мы
перестанем вешать их».
Люди эти знают, что делают не то, что свойственно и должно, и боятся и лгут и стараются вызвать в себе злобу, чтобы не видать правды, заглушить в себе ту истину, которая живет в них и зовет их, и не
переставая страдают самыми жестокими страданиями, страданиями душевными.
Как жизнь одного
человека не неподвижна, а постоянно изменяется, подвигается, совершенствуется, так не
переставая изменяется, подвигается, совершенствуется жизнь и всего человечества.
И как изменения эти для отдельного
человека совершаются так постепенно, что никогда нельзя указать тот час, день, месяц, когда ребенок
перестал быть ребенком, а стал юношей, и юноша мужем, а между тем мы всегда безошибочно знаем, когда переходы эти уже совершились, так точно мы и не можем никогда указать на те годы, когда человечество или известная часть его пережила один религиозный возраст и вступило в другой, следующий; но так же, как мы знаем про бывшего ребенка, что он стал юношей, мы знаем и про человечество или часть его, что оно пережило один и вступило в другой, высший, религиозный возраст, когда переход этот уже совершился.
И потому вопрос о том: могут ли
люди жить без правительства, не только не страшен, каким хотят представить его защитники существующего строя, а только смешон, как был бы смешон обращенный к истязаемому
человеку вопрос о том, как он будет жить, когда его
перестанут мучить.
«Он вор, он грабитель, он убийца, он не соблюдает правила не делать другому того, чего не хочешь, чтобы тебе делали», говорят — кто же? — те самые
люди, которые не
переставая убивают на войнах и заставляют
людей готовиться к убийствам, грабят и обкрадывают чужие и свои народы.
Если правило о том, чтобы делать другому то, что ты хочешь, чтобы тебе делали, стало недостаточным против
людей, которых в нашем обществе называют убийцами, грабителями и ворами, то только потому, что эти
люди составляют часть того огромного большинства народа, которое не
переставая поколения за поколениями убивалось, ограблялось и обкрадывалось
людьми, вследствие своих суеверий не видящими преступности своих поступков.
И потому на вопрос о том, как поступать относительно тех
людей, которые будут покушаться на совершение против нас всякого рода насилий, ответ один:
перестать делать другому то, чего ты не желаешь, чтобы тебе делали.
«Что делать, когда придут дикие народы, будут отнимать от нас плоды трудов наших, наших жен, дочерей?», говорят
люди, думая только о возможности предупреждения против себя тех самых злодейств и преступлений, которые они, забывая их, не
переставая совершают против других народов.
Поймите это, особенно вы, молодежь, поколение будущего,
перестаньте, как это делают теперь большинство из вас, искать этого воображаемого счастья в составлении блага народа посредством участия в управлении, в суде, в обучении других
людей, поступления для этого в приучающие вас к праздности, самомнению, гордости, развращающие заведения всякого рода гимназий, университетов,
перестаньте участвовать в разных организациях, имеющих целью будто бы благо народных масс, а ищите одного того, что всегда одно нужно всякому
человеку, что всегда доступно всякому, что дает наибольшее благо ему самому и вернее всего служит благу его ближних.
Сколько бы они ни уверяли себя и других, что они по каким-то высшим соображениям делают те ужасные преступления всех законов и божеских и человеческих, которые они не
переставая делают, — они не могут скрыть ни от себя, ни от всех добрых
людей всей преступности, порочности, низости своей деятельности.
Неточные совпадения
Стародум. Они жалки, это правда; однако для этого добродетельный
человек не
перестает идти своей дорогой. Подумай ты сама, какое было бы несчастье, ежели б солнце
перестало светить для того, чтоб слабых глаз не ослепить.
Хотя она бессознательно (как она действовала в это последнее время в отношении ко всем молодым мужчинам) целый вечер делала всё возможное для того, чтобы возбудить в Левине чувство любви к себе, и хотя она знала, что она достигла этого, насколько это возможно в отношении к женатому честному
человеку и в один вечер, и хотя он очень понравился ей (несмотря на резкое различие, с точки зрения мужчин, между Вронским и Левиным, она, как женщина, видела в них то самое общее, за что и Кити полюбила и Вронского и Левина), как только он вышел из комнаты, она
перестала думать о нем.
Скосить и сжать рожь и овес и свезти, докосить луга, передвоить пар, обмолотить семена и посеять озимое — всё это кажется просто и обыкновенно; а чтобы успеть сделать всё это, надо, чтобы от старого до малого все деревенские
люди работали не
переставая в эти три-четыре недели втрое больше, чем обыкновенно, питаясь квасом, луком и черным хлебом, молотя и возя снопы по ночам и отдавая сну не более двух-трех часов в сутки. И каждый год это делается по всей России.
Он всю эту неделю не
переставая испытывал чувство, подобное чувству
человека, который был бы приставлен к опасному сумасшедшему, боялся бы сумасшедшего и вместе, по близости к нему, боялся бы и за свой ум.
— Мы здесь не умеем жить, — говорил Петр Облонский. — Поверишь ли, я провел лето в Бадене; ну, право, я чувствовал себя совсем молодым
человеком. Увижу женщину молоденькую, и мысли… Пообедаешь, выпьешь слегка — сила, бодрость. Приехал в Россию, — надо было к жене да еще в деревню, — ну, не поверишь, через две недели надел халат,
перестал одеваться к обеду. Какое о молоденьких думать! Совсем стал старик. Только душу спасать остается. Поехал в Париж — опять справился.