В наше время не может не быть ясно для всех мыслящих людей то, что жизнь людей, — не одних русских людей, но всех народов христианского мира, с своей, всё увеличивающейся нуждой бедных и роскошью богатых, с своей борьбой всех против всех, революционеров против правительств, правительств против революционеров, порабощенных народностей против поработителей, борьбы государств между собою, запада с востоком, с своими всё растущими и поглощающими силы народа вооружениями, своей утонченностью и развращенностью, — что жизнь такая не может продолжаться, что жизнь
христианских народов, если она не изменится, неизбежно будет становиться всё бедственнее и бедственнее.
Неточные совпадения
В этом-то бессознательном неверии
народа и сознательном отрицании веры так называемых образованных людей
христианского мира и заключается причина бедствий людей этого мира.
Кроме того, нет ни одного большого
христианского государства, которое, по каким-то никому ненужным патриотическим преданиям, не держало бы, против их воли, в своей власти один или несколько небольших
народов, принуждаемых к участию в жизни ненавидимого ими большого
народа: Австрия, Пруссия, Англия, Россия, Франция с своими покоренными
народами: Польшей, Ирландией, Индией, Финляндией, Кавказом, Алжиром и др.
Но этого-то и нет; нет ничего подобного общему руководящему религиозному началу среди
народов христианского мира.
Но всему бывает конец. И я думаю, что конец этого бедственного положения
народов христианского мира наступил теперь.
Положение людей
христианского мира ужасно, но вместе с тем оно — то самое, которое не могло не быть, которое должно было быть и которое неизбежно должно привести эти
народы к избавлению. Страдания, испытываемые людьми
христианского мира, вытекающие из отсутствия свойственного нашему времени религиозного миросозерцания, суть неизбежные условия роста и неизбежно должны окончиться принятием людьми своиственного их времени религиозного миросозерцания.
Так это случилось с огромным большинством рабочего
народа. (Я не говорю про те небольшие общины людей, прямо отрицавших церковное учение и устанавливающих свое более или менее близкое к
христианскому, в его истинном значении, учение, не говорю потому, что число таких людей слишком ничтожно в сравнении с огромной массой людей, всё больше и больше освобождавшихся от всякого религиозного сознания.)
В том извращенном виде, в котором
христианское учение было предложено языческим
народам, оно представлялось им только как некоторое смягчение грубости понимания божества, как более высокое понимание назначения человека и требований нравственности.
Вот это-то признание закона любви высшим законом жизни человеческой и ясно выраженное руководство поведения, вытекающее из
христианского учения о любви, одинаковой к врагам, к людям ненавидящим, обижающим, проклинающим нас, и составляют ту особенность учения Христа, которая, давая учению о любви и вытекающему из него руководству точное, определенное значение, неизбежно влечет за собой полное изменение установившегося устройства жизни не только
христианских, но и всех
народов мира.
Да, в этом, только в этом осуществлении в жизни закона любви не в его ограниченном, а в его истинном значении, как высшего закона, не допускающего никаких исключений, только в этом одном спасение от того ужасного, становящегося всё более и более бедственным, кажущегося безвыходным, положения, в котором находятся теперь
народы христианского мира.
Жили и живут так теперь все дикие
народы, не дошедшие до того, что называется цивилизацией; живут так и люди, ставшие в своем понимании смысла жизни выше цивилизации: живут и в Европе, и в Америке, и в особенности в России
христианские общины, отказавшиеся от правительства, не нуждающиеся в нем и только неизбежно терпящие его вмешательство.
Такой переход от одного возраста человечества к другому совершился в наше время в жизни
народов христианского мира.
Не могут не видеть потому, что то учение Христа о любви к врагам, которое так старательно скрывалось и скрывается людьми, живущими насилием, — хотя и не вполне, в полном и истинном его значении, а некоторыми частными проявлениями, но все-таки проникло уже в сознание людей
христианского мира и думаю, что не ошибаюсь, — особенно живо воспринято было простым рабочим русским
народом, который теперь так усердно развращается правительством.
Положение и деятельность обеих враждующих сторон — правительства и революционеров — как в России, так и во всем
христианском мире, с их средствами улучшения быта
народа насилием, подобны людям, которые для того, чтобы согреться, ломают стены того дома, в котором живут, и топят ими.
Одни люди, большинство рабочего
народа, продолжая по преданию исполнять то, чего требуют церкви, и отчасти вера в это учение, без малейшего сомнения верят, именно верят, и в то, возникшее в церковной вере и основанное на насилии государственное устройство, которое ни в каком случае не может быть совместимо с
христианским учением в его истинном значении.
Так что если бы решение вопроса об освобождении себя от извращенного
христианского учения и вытекающего из него допущения насилия, нарушающего любовь, и признание
христианского учения в его истинном значении зависело только от людей цивилизованных, пользующихся в нашем обществе в материальном отношении лучшим, в сравнении с большинством рабочего
народа, положением, то предстоящий переход людей от жизни, основанной на насилии, к жизни, основанной на любви, еще не был бы так близок и настоятелен, как он близок и настоятелен теперь и особенно у нас в России, где огромное большинство
народа, более двух третей, еще не развращено ни богатством, ни властью, ни цивилизацией.
А так как этому большинству
народа нет причины и выгоды лишать себя блага любовной жизни, допуская в нее возможность насилия, то среди этих людей, не развращенных ни властью, ни богатством, ни цивилизацией, и должна бы начаться та перемена строя, которую требует совершившееся уяснение
христианской истины.
Неточные совпадения
Нет, поднялась вся нация, ибо переполнилось терпение
народа, — поднялась отмстить за посмеянье прав своих, за позорное унижение своих нравов, за оскорбление веры предков и святого обычая, за посрамление церквей, за бесчинства чужеземных панов, за угнетенье, за унию, за позорное владычество жидовства на
христианской земле — за все, что копило и сугубило с давних времен суровую ненависть козаков.
Наиболее положительные черты русского человека, обнаружившиеся в революции и войне, необыкновенная жертвенность, выносливость к страданию, дух коммюнотарности — есть черты
христианские, выработанные христианством в русском
народе, т. е. прошлым.
И думается, что для великой миссии русского
народа в мире останется существенной та великая
христианская истина, что душа человеческая стоит больше, чем все царства и все миры…
И в
христианском мире возможен пророческий мессианизм, сознание исключительного религиозного призвания какого-нибудь
народа, возможна вера, что через этот
народ будет сказано миру слово нового откровения.
Христос пришел для всех
народов, и все
народы имеют перед судом
христианского сознания свою судьбу и свой удел.