Неточные совпадения
— В то самое время, как
генерал от королевского, значит, имени приходит, значит, к Марии в темницу, в то самое время Мария говорит ему: «
Генерал! я в тебе не нуждаюсь и не могу тебя любить, и, значит, ты мне не полюбовник; а полюбовник мой есть тот самый принц…» В то самое время… — продолжал было он, но, увидав меня,
замолк на минуту и стал раздувать трубочку.
Другой раз, тоже в палате хроников, Трепов увидел солдата с хроническою экземою лица. Вид у больного был пугающий: красное, раздувшееся лицо с шелушащеюся, покрытою желтоватыми корками кожею. Генерал пришел в негодование и гневно спросил главного врача, почему такой больной не изолирован. Главный врач почтительно объяснил, что эта болезнь незаразная.
Генерал замолчал, пошел дальше. Уезжая, он поблагодарил главного врача за порядок в госпитале.
Неточные совпадения
Когда кончился монолог, театр затрещал от рукоплесканий. Mariette встала и, сдерживая шуршащую шелковую юбку, вышла в заднюю часть ложи и познакомила мужа с Нехлюдовым.
Генерал не переставая улыбался глазами и, сказав, что он очень рад, спокойно и непроницаемо
замолчал.
Нина Александровна укорительно глянула на
генерала и пытливо на князя, но не сказала ни слова. Князь отправился за нею; но только что они пришли в гостиную и сели, а Нина Александровна только что начала очень торопливо и вполголоса что-то сообщать князю, как
генерал вдруг пожаловал сам в гостиную. Нина Александровна тотчас
замолчала и с видимою досадой нагнулась к своему вязанью.
Генерал, может быть, и заметил эту досаду, но продолжал быть в превосходнейшем настроении духа.
Луша засмеялась и
замолчала. Лаптев заложил ногу за ногу, начал жаловаться на одолевавшую его скуку, на глупые дела, с которыми к нему пристает
генерал каждый день, и кончил уверением, что непременно уехал бы завтра же в Петербург, если бы не сегодняшняя встреча.
Генерал не успел досказать все, потому что Манана Орбельяни, поняв, в чем дело, перебила речь
генерала, расспрашивая его об удобствах его помещения в Тифлисе.
Генерал удивился, оглянулся на всех и на своего адъютанта в конце стола, упорным и значительным взглядом смотревшего на него, — и вдруг понял. Не отвечая княгине, он нахмурился,
замолчал и стал поспешно есть, не жуя, лежавшее у него на тарелке утонченное кушанье непонятного для него вида и даже вкуса.
На десять лет
замолчала Дума, пока какой-тo смелый главный опять не поднял этого Аполлонова вопроса об открытии пролета для удобства проезда. И снова получился такой же строгий оклик, хотя командующий войсками был другой
генерал — Бреверн де ля Гарди.