Капитан снял шапку и набожно перекрестился; некоторые старые солдаты сделали то же. В лесу послышались гиканье, слова: «иай гяур! Урус иай!» Сухие, короткие винтовочные выстрелы следовали один за другим, и пули визжали с обеих сторон. Наши молча отвечали
беглым огнем; в рядах их только изредка слышались замечания в роде следующих: «он [Он — собирательное название, под которым кавказские солдаты разумеют вообще неприятеля.] откуда палит, ему хорошо из-за леса, орудию бы нужно…» и т. д.
Прошло, может быть, полчаса; очнувшись, с горем в душе, он пристально рассматривал штурмана. Желание быть выслушанным, передать часть тяжести хотя бы полуживому, страдающему, наполняло его
беглым огнем слов; он сказал:
Неточные совпадения
Редела тень. Восток алел. //
Огонь казачий пламенел. // Пшеницу казаки варили; // Драбанты у брегу Днепра // Коней расседланных поили. // Проснулся Карл. «Ого! пора! // Вставай, Мазепа. Рассветает». // Но гетман уж не спит давно. // Тоска, тоска его снедает; // В груди дыханье стеснено. // И молча он коня седлает, // И скачет с
беглым королем, // И страшно взор его сверкает, // С родным прощаясь рубежом.
Если общество велико и вальдшнепов много, то выстрелы раздаются беспрестанно, как
беглый ружейный
огонь; иногда лесное эхо звучно повторяет их в тонком прохладном весеннем воздухе, раскатывая отголоски по лесным оврагам; с изумлением останавливается проезжий или прохожий, удивляясь такой частой и горячей стрельбе, похожей на перестрелку с неприятелем в передовой цепи.
Юрий едва мог скрывать свое негодование: кровь кипела в его жилах, он менялся беспрестанно в лице; правая рука его невольно искала рукоятку сабли, а левая, крепко прижатая к груди, казалось, хотела удержать сердце, готовое вырваться наружу. Когда очередь дошла до него, глаза благородного юноши заблистали необыкновенным
огнем; он окинул
беглым взором всех пирующих и сказал твердым голосом:
С каменных стен всегда сочилась
беглыми струйками подземная влага и сверкала в
огне газовых рожков, которые горели денно и нощно, потому что в пивной окон совсем не было.
А ты пока молчи, // Умей скрывать обиду; дожидайся. // Он не уйдет никак от наших рук. // Я сторожа к нему приставил, знаешь, // Павлушку; он хоть зайца соследит; // Волк травленый, от петли увернулся. // Он из дьячков из
беглых, был в подьячих, // Проворовался в чем-то; присудили // Его повесить, он и задал тягу. // Теперь веревки как
огня боится. // Хоть висельник, да только бы служил. // Ну, и писать горазд, мне то и нужно. // Да мы еще с тобою потолкуем. // Куда пойдешь отсюда?