Неточные совпадения
Воспитавшись и
выросши в ложных учениях нашего
мира, утвердивших его
в уверенности, что жизнь его есть не что иное, как его личное существование, начавшееся с его рождением, человеку кажется, что он жил, когда был младенцем, ребенком; потом ему кажется, что он не переставая жил, будучи юношей и возмужалым человеком.
Благо жизни такого человека
в любви, как благо растения
в свете, и потому, как ничем незакрытое, растение не может спрашивать и не спрашивает,
в какую сторону ему
расти, и хорош ли свет, не подождать ли ему другого, лучшего, а берет тот единый свет, который есть
в мире, и тянется к нему, — так и отрекшийся от блага личности человек не рассуждает о том, что ему отдать из отнятого от других людей и каким любимым существам, и нет ли какой еще лучшей любви, чем та, которая заявляет требования, — а отдает себя, свое существование той любви, которая доступна ему и есть перед ним.
Человеку, понимающему свою жизнь, как известное особенное отношение к
миру, с которым он вступил
в существование и которое
росло в его жизни увеличением любви, верить
в свое уничтожение всё равно, что человеку, знающему внешние видимые законы
мира, верить
в то, что его нашла мать под капустным листом и что тело его вдруг куда-то улетит, так что ничего не останется.
Человек умер, но его отношение к
миру продолжает действовать на людей, даже не так, как при жизни, а
в огромное число раз сильнее, и действие это по мере разумности и любовности увеличивается и
растет, как всё живое, никогда не прекращаясь и не зная перерывов.
Неточные совпадения
И там же надписью печальной // Отца и матери,
в слезах, // Почтил он прах патриархальный… // Увы! на жизненных браздах // Мгновенной жатвой поколенья, // По тайной воле провиденья, // Восходят, зреют и падут; // Другие им вослед идут… // Так наше ветреное племя //
Растет, волнуется, кипит // И к гробу прадедов теснит. // Придет, придет и наше время, // И наши внуки
в добрый час // Из
мира вытеснят и нас!
— Интернационализм — выдумка людей денационализированных, деклассированных.
В мире властвует закон эволюции, отрицающий слияние неслиянного. Американец-социалист не признает негра товарищем. Кипарис не
растет на севере. Бетховен невозможен
в Китае.
В мире растительном и животном революции — нет.
Случается и то, что он исполнится презрения к людскому пороку, ко лжи, к клевете, к разлитому
в мире злу и разгорится желанием указать человеку на его язвы, и вдруг загораются
в нем мысли, ходят и гуляют
в голове, как волны
в море, потом
вырастают в намерения, зажгут всю кровь
в нем, задвигаются мускулы его, напрягутся жилы, намерения преображаются
в стремления: он, движимый нравственною силою,
в одну минуту быстро изменит две-три позы, с блистающими глазами привстанет до половины на постели, протянет руку и вдохновенно озирается кругом…
Он родился, учился,
вырос и дожил до старости
в Петербурге, не выезжая далее Лахты и Ораниенбаума с одной, Токсова и Средней Рогатки с другой стороны. От этого
в нем отражались, как солнце
в капле, весь петербургский
мир, вся петербургская практичность, нравы, тон, природа, служба — эта вторая петербургская природа, и более ничего.
После нескольких звуков открывалось глубокое пространство, там являлся движущийся
мир, какие-то волны, корабли, люди, леса, облака — все будто плыло и неслось мимо его
в воздушном пространстве. И он, казалось ему, все
рос выше, у него занимало дух, его будто щекотали, или купался он…