Уже при постижении
догматов веры логика изменяет — так учение о троичности, о боговошющении своими антиномиями разрывает сети разума и потому так неприемлемо для последовательного рационализма, который либо вовсе отвергает их, как абсурд, либо старается ассимилировать их ценою извращения и рационалистического приспособления (отсюда возникают разные ереси как разновидности рационализма).
Затем в палатках богатых ревнителей древлего благочестия и в лавках, где ведется торговля иконами, старыми книгами и лестовками, сходятся собравшиеся с разных концов России старообрядцы, передают друг другу свои новости, личные невзгоды, общие опасенья и под конец вступают в нескончаемые, ни к чему, однако, никогда не ведущие споры о
догматах веры, вроде того: с какой лестовкой надо стоять на молитве — с кожаной али с холщовой.
Но не говоря уже о том, что уничтожение рода человеческого не есть понятие новое для людей нашего мира, а есть для религиозных людей
догмат веры, для научных же людей неизбежный вывод наблюдений об охлаждении солнца, в возражении этом есть большое, распространенное и старое недоразумение.
Неточные совпадения
Она как будто вдруг перешла в другую
веру и стала исповедовать ее, не рассуждая, что это за
вера, какие
догматы в ней, а слепо повинуясь ее законам.
Начальник же тюрьмы и надзиратели, хотя никогда и не знали и не вникали в то, в чем состоят
догматы этой
веры, и что означало всё то, что совершалось в церкви, — верили, что непременно надо верить в эту
веру, потому что высшее начальство и сам царь верят в нее.
К религии он относился так же отрицательно, как и к существующему экономическому устройству. Поняв нелепость
веры, в которой он вырос, и с усилием и сначала страхом, а потом с восторгом освободившись от нее, он, как бы в возмездие за тот обман, в котором держали его и его предков, не уставал ядовито и озлобленно смеяться над попами и над религиозными
догматами.
Так же верил и дьячок и еще тверже, чем священник, потому что совсем забыл сущность
догматов этой
веры, а знал только, что за теплоту, за поминание, за часы, за молебен простой и за молебен с акафистом, за всё есть определенная цена, которую настоящие христиане охотно платят, и потому выкрикивал свои: «помилось, помилось», и пел, и читал, что положено, с такой же спокойной уверенностью в необходимости этого, с какой люди продают дрова, муку, картофель.
Догмат же материального бытия, совершенно мертвящий сознание, может быть только
верой, но не знанием.