Неточные совпадения
Теперь, не только в научных книжках, но и в разговорах, говоря о жизни, говорят не о той, которую мы все
знаем, — о жизни, сознаваемой мною теми страданиями, которых я боюсь и которые ненавижу, и теми наслаждениями и радостями, которых я желаю; а о чем-то таком, что, может быть, возникло из игры случайности по некоторым физическим
законам, а может быть и от того, что имеет в себе таинственную причину.
Разум мы
знаем вернее и прежде всего, так что всё, что мы
знаем в мире, мы
знаем только потому, что это познаваемое нами сходится с
законами этого разума, несомненно известными нам.
И
закон, который мы
знаем в себе, как
закон нашей жизни, есть тот же
закон, по которому совершаются и все внешние явления мира, только с тою разницею, что в себе мы
знаем этот
закон как то, что мы сами должны совершать, — во внешних же явлениях как то, что совершается по этому
закону без нашего участия.
Во внешнем мире мы видим это подчинение
закону разума; в себе же мы
знаем этот
закон как то, что сами должны совершать.
Знают или не
знают люди о
законе изменения их существования,
закон этот совершается точно так же, как совершается изменение в жизни кротов и бобров вследствии тех условий, в которых они находятся.
И потому, сколько бы ни изучали люди того, как существовали люди, как животные, они никогда не
узнают о существовании человека ничего такого, чего само собой не происходило бы в людях и без этого знания; и никогда, сколько бы они ни изучали животного существования человека, не
узнают они того
закона, которому для блага его жизни должно быть подчинено это животное существование человека.
Только человеку с ложным представлением о жизни кажется, что он
знает предметы тем лучше, чем точнее они определяются пространством и временем; в действительности же мы
знаем вполне только то, что не определяется ни пространством, ни временем — благо и
закон разума.
Это свое животное, стремящееся к благу и подчиненное
закону разума, человек
знает совершенно особенно от знания всего того, что не есть его личность.
Он действительно
знает себя в этом животном, и
знает себя не потому, что он есть нечто пространственное и временное (напротив: себя, как временное и пространственное проявление, он никогда познать не может), а потому, что он есть нечто, долженствующее для своего блага быть подчиненным
закону разума.
Насколько жизнь этих личностей сближается с
законами нашей жизни, стремления к благу и подчинения
закону разума, настолько мы
знаем их; насколько она проявляется в пространственных и временных условиях, настолько мы не
знаем их.
Мы
знаем их только потому, что в них видим личность, подобную нашей животной личности, которая так же, как и наша, стремится к благу и подчиняет проявляющемуся в ней
закону разума вещество, в условиях пространства и времени.
Наше знание о мире вытекает из сознания нашего стремления к благу и необходимости, для достижения этого блага, подчинения нашего животного разуму. Если мы
знаем жизнь животного, то только потому, что мы и в животном видим стремление к благу и необходимость подчинения
закону разума, который в нем представляется
законом организма.
Если мы
знаем вещество, то мы
знаем его только потому, что, несмотря на то, что благо его нам непонятно, мы всё-таки видим в нем то же явление, как и в себе, — необходимость подчинения
закону разума, управляющего им.
Не себя мы можем познавать из
законов, управляющих животными, но животных мы познаем только из того
закона, который
знаем в себе. И тем менее можем познавать себя из
законов своей жизни, перенесенных на явления вещества.
Ни то, ни другое существование мы не
знаем, а только видим, наблюдаем вне себя. Только
закон нашего разумного сознания мы
знаем несомненно, потому что он нужен для нашего блага, потому что мы живем этим сознанием; не видим же его потому, что не имеем той высшей точки, с которой бы могли наблюдать его.
Жизнь человек
знает в себе как стремление к благу, достижимому подчинением своей животной личности
закону разума.
Иной жизни человеческой он не
знает и
знать не может. Ведь животное человек признает только тогда живым, когда вещество, составляющее его, подчинено не только своим
законам, но и высшему
закону организма.
Как скоро нет этого подчинения личности
закону разума, как скоро в человеке действует один
закон личности, подчиняющий себе вещество, составляющее его, мы не
знаем и не видим человеческой жизни ни в других, ни в себе, как не видим жизни животной в веществе, подчиняющемся только своим
законам.
Знаю, что при прежнем взгляде на мир, жизнь моя и всего существующего была злом и бессмыслицей; при этом же взгляде она является осуществлением того
закона разума, который вложен в человека.
Знаю, что наибольшее, до бесконечности могущее быть увеличиваемым, благо жизни каждого существа может быть достигнуто только этим
законом служения каждого всем и потому всех каждому.
Знаю, что, что бы ни делал человек, он не получит блага до тех пор, пока не будет жить сообразно
закону своей жизни.
Закон же его жизни не есть борьба, а, напротив, взаимное служение существ друг другу.
— Ничего не
знаю этого, — говорит разумное сознание,
знаю только то, что моя жизнь и жизнь мира, представлявшиеся мне прежде злой бессмыслицей, представляются мне теперь одним разумным целым, живущим и стремящимся к одному и тому же благу, чрез подчинение одному и тому же
закону разума, который я
знаю в себе.
Сколько бы ни уверяли людей суеверия религиозные и научные о таком будущем золотом веке, в котором всего всем будет довольно, разумный человек видит и
знает, что
закон его временного и пространственного существования есть борьба всех против каждого, каждого против каждого и против всех.
Довольно мне
знать, что если всё то, чем я живу, сложилось из жизни живших прежде меня и давно умерших людей и что поэтому всякий человек, исполнявший
закон жизни, подчинивший свою животную личность разуму и проявивший силу любви, жил и живет после исчезновения своего плотского существования в других людях, — чтобы нелепое и ужасное суеверие смерти уже никогда более не мучило меня.
Жизнь наша истинная есть, ее мы одну
знаем, из нее одной
знаем жизнь животную, и потому, если уж подобие ее подлежит неизменным
законам, то как же она-то — то, что производит это подобие, — не будет подлежать
законам?
Для человека, понимающего жизнь как подчинение своей личности
закону разума, боль не только не есть зло, но есть необходимое условие, как его животной, так и разумной жизни. Не будь боли, животная личность не имела бы указания отступлений от своего
закона; не испытывай страданий разумное сознание, человек не познал бы истины, не
знал бы своего
закона.
Неточные совпадения
Он не был ни технолог, ни инженер; но он был твердой души прохвост, а это тоже своего рода сила, обладая которою можно покорить мир. Он ничего не
знал ни о процессе образования рек, ни о
законах, по которому они текут вниз, а не вверх, но был убежден, что стоит только указать: от сих мест до сих — и на протяжении отмеренного пространства наверное возникнет материк, а затем по-прежнему, и направо и налево, будет продолжать течь река.
— Состояние у меня, благодарение богу, изрядное. Командовал-с; стало быть, не растратил, а умножил-с. Следственно, какие есть насчет этого
законы — те
знаю, а новых издавать не желаю. Конечно, многие на моем месте понеслись бы в атаку, а может быть, даже устроили бы бомбардировку, но я человек простой и утешения для себя в атаках не вижу-с!
Есть
законы мудрые, которые хотя человеческое счастие устрояют (таковы, например,
законы о повсеместном всех людей продовольствовании), но, по обстоятельствам, не всегда бывают полезны; есть
законы немудрые, которые, ничьего счастья не устрояя, по обстоятельствам бывают, однако ж, благопотребны (примеров сему не привожу: сам
знаешь!); и есть, наконец,
законы средние, не очень мудрые, но и не весьма немудрые, такие, которые, не будучи ни полезными, ни бесполезными, бывают, однако ж, благопотребны в смысле наилучшего человеческой жизни наполнения.
— Я вот что намерен сказать, — продолжал он холодно и спокойно, — и я прошу тебя выслушать меня. Я признаю, как ты
знаешь, ревность чувством оскорбительным и унизительным и никогда не позволю себе руководиться этим чувством; но есть известные
законы приличия, которые нельзя преступать безнаказанно. Нынче не я заметил, но, судя по впечатлению, какое было произведено на общество, все заметили, что ты вела и держала себя не совсем так, как можно было желать.
Он не мог согласиться с этим, потому что и не видел выражения этих мыслей в народе, в среде которого он жил, и не находил этих мыслей в себе (а он не мог себя ничем другим считать, как одним из людей, составляющих русский народ), а главное потому, что он вместе с народом не
знал, не мог
знать того, в чем состоит общее благо, но твердо
знал, что достижение этого общего блага возможно только при строгом исполнении того
закона добра, который открыт каждому человеку, и потому не мог желать войны и проповедывать для каких бы то ни было общих целей.