Неточные совпадения
Гибнут добросовестные труженики, посвящающие свою жизнь на
изучение почти ненужного, гибнут материальные силы
людей, направляясь туда, куда не нужно, гибнут молодые поколения, направляемые на самую праздную деятельность Киф Мокеевичей, возведенную на степень высшего служения человечеству.
Наблюдения так сложны, так многообразны, так запутанны, так много времени и усилия тратится на них, что
люди понемногу забывают о первоначальной ошибке признания части предмета за весь предмет и под конец вполне убеждаются, что
изучение видимых свойств вещества, растений и животных и есть
изучение самой жизни, той жизни, которая, познается
человеком только в его сознании.
Заблуждение, что видимый нами, на нашей животной личности совершающийся, закон и есть закон нашей жизни, есть старинное заблуждение, в которое всегда впадали и впадают
люди. Заблуждение это, скрывая от
людей главный предмет их познания, подчинение животной личности разуму для достижения блага жизни, ставит на место его
изучение существования
людей, независимо от блага жизни.
Вместо того, чтобы изучать тот закон, которому, для достижения своего блага, должна быть подчинена животная личность
человека, и, только познав этот закон, на основании его изучать все остальные явления мира, ложное познание направляет свои усилия на
изучение только блага и существования животной личности
человека, без всякого отношения к главному предмету знания, — подчинению этой животной личности
человека закону разума, для достижения блага истинной жизни.
Ложное познание, не имея в виду этого главного предмета знания, направляет свои силы на
изучение животного существования прошедших и современных
людей и на
изучение условий существования
человека вообще, как животного. Ему представляется, что из этих
изучений может быть найдено и руководство для блага жизни человеческой.
Не имея в виду главной цели знания, —
изучения того разумного закона, которому для его блага должна подчиняться личность
человека, — так называемые ученые этого разряда самой целью, которую они ставят для своего
изучения, изрекают приговор о тщете своего
изучения.
В самом деле: если существование
людей изменяется только вследствие общих законов их животного существования, то
изучение тех законов, которым оно и так подчиняется, совершенно бесполезно и праздно.
Совершенно справедливо то, что знание видимого нам проявления существования
людей в истории может быть поучительно для нас; что точно так же может быть поучительно для нас и
изучение законов животной личности
человека и других животных, и поучительно
изучение тех законов, которым подчиняется само вещество.
Изучение всего этого важно для
человека, показывая ему, как в отражении, то, что необходимо совершается в его жизни; но очевидно, что знание того, что уже совершается и видимо нами, как бы оно ни было полно, не может дать нам главного знания, которое нужно нам, — знания того закона, которому должна для нашего блага быть подчинена наша животная личность.
Изучение законов, управляющих существованием животных, растений и вещества, не только полезно, но необходимо для уяснения закона жизни
человека, но только тогда, когда
изучение это имеет целью главный предмет познания человеческого: уяснение закона разума.
При предположении же о том, что жизнь
человека есть только его животное существование, и что благо, указываемое разумным сознанием, невозможно, и что закон разума есть только призрак, такое
изучение делается не только праздным, но и губительным, закрывая от
человека его единственный предмет познания и поддерживая его в том заблуждении, что, исследуя отражение предмета, он может познать и предмет.
Такое
изучение подобно тому, что бы делал
человек, внимательно изучая все изменения и движения тени живого существа, предполагая, что причина движения живого существа заключается в изменениях и движениях его тени.
Человеку полезно изучать и материал и орудие своей работы. Чем лучше он познает их, тем лучше он будет в состоянии работать.
Изучение этих включенных в его жизнь видов существования — своего животного и вещества, составляющего животное, показывает
человеку, как бы в отражении, общий закон всего существующего — подчинение закону разума и тем утверждает его в необходимости подчинения своего животного своему закону, но не может и не должен
человек смешивать материал и орудие своей работы с самой своей работой.
В этом стремлении к благу и состоит основа всякого познания о жизни. Без признания того, что стремление к благу, которое чувствует в себе
человек, есть жизнь и признак всякой жизни, невозможно никакое
изучение жизни, невозможно никакое наблюдение над жизнью. И потому наблюдение начинается тогда, когда уже известна жизнь, и никакое наблюдение над проявлениями жизни не может (как это предполагает ложная наука) определить самую жизнь.
Неточные совпадения
«Мы полагаем, что настало время, когда история повелительно требует от честных и разумных русских
людей, чтобы они подвергли это самобытное всестороннему
изучению, безбоязненной критике.
Начиная жизнеописание героя моего, Алексея Федоровича Карамазова, нахожусь в некотором недоумении. А именно: хотя я и называю Алексея Федоровича моим героем, но, однако, сам знаю, что
человек он отнюдь не великий, а посему и предвижу неизбежные вопросы вроде таковых: чем же замечателен ваш Алексей Федорович, что вы выбрали его своим героем? Что сделал он такого? Кому и чем известен? Почему я, читатель, должен тратить время на
изучение фактов его жизни?
Но это
изучение произойдет когда-нибудь после, уже на досуге, и когда вся трагическая безалаберщина нашей настоящей минуты отойдет на более отдаленный план, так что ее уже можно будет рассмотреть и умнее, и беспристрастнее, чем, например,
люди, как я, могут сделать.
Белинский — самая деятельная, порывистая, диалектически страстная натура бойца, проповедовал тогда индийский покой созерцания и теоретическое
изучение вместо борьбы. Он веровал в это воззрение и не бледнел ни перед каким последствием, не останавливался ни перед моральным приличием, ни перед мнением других, которого так страшатся
люди слабые и не самобытные, в нем не было робости, потому что он был силен и искренен; его совесть была чиста.
Учитель немецкого языка, Кранц… Подвижной
человек, небольшого роста, с голым лицом, лишенным растительности, сухой, точно сказочный лемур, состоящий из одних костей и сухожилий. Казалось, этот
человек сознательно стремился сначала сделать свой предмет совершенно бессмысленным, а затем все-таки добиться, чтобы ученики его одолели. Всю грамматику он ухитрился превратить в
изучение окончаний.