Неточные совпадения
Под большинство этих определений подходит деятельность восстанавливающегося кристалла; под некоторые подходит деятельность брожения, гниения, и под все подходит жизнь каждой отдельной клеточки
моего тела, для которых нет ничего — ни хорошего, ни дурного. Некоторые процессы, происходящие в кристаллах, в протоплазме, в ядре протоплазмы, в клеточках
моего тела и других тел, называют тем словом, которое во мне неразрывно соединено с
сознанием стремления к
моему благу.
Если я допущу, что клеточки имеют жизнь, то я от понятия жизни должен отвлечь главный признак своей жизни,
сознание себя единым живым существом; если же я допущу, что я имею жизнь, как отдельное существо, то очевидно, что клеточкам, из которых состоит всё
мое тело и о
сознании которых я ничего не знаю, я никак не могу приписать того же свойства.
Мы ведь не говорим, что в клеточке есть что-то такое, что мы называем брызнъ, а говорим, что есть «жизнь». Мы говорим: «жизнь», потому что под этим словом разумеем не какой-то х, а вполне определенную величину, которую мы знаем все одинаково и знаем только из самих себя, как
сознание себя с своим телом единым, нераздельным с собою, и потому такое понятие неотносимо к тем клеточкам, из которых состоит
мое тело.
Мне всё равно, каким путем мысленно достигается наибольшее благополучие всех, — мне нужно теперь наибольшее
мое действительное благо», говорит ложное
сознание.
— Ничего не знаю этого, — говорит разумное
сознание, знаю только то, что
моя жизнь и жизнь мира, представлявшиеся мне прежде злой бессмыслицей, представляются мне теперь одним разумным целым, живущим и стремящимся к одному и тому же благу, чрез подчинение одному и тому же закону разума, который я знаю в себе.
Ведь есть только два строго логические взгляда на жизнь: один ложный — тот, при котором жизнь понимается, как те видимые явления, которые происходят в
моем теле от рождения и до смерти, а другой истинный — тот, при котором жизнь понимается как то невидимое
сознание ее, которое я ношу в себе. Один взгляд ложный, другой истинный, но оба логичны, и люди могут иметь тот или другой, но ни при том, ни при другом невозможен страх смерти.
С
сознанием моей жизни не соединимо понятие времени и пространства.
Я жил 59 лет и во всё это время я сознавал себя собою в своем теле, и это-то
сознание себя собою, мне кажется, и была
моя жизнь.
Как нет ничего общего в веществе
моего тела, каким оно было десять лет назад и теперешним, как не было одного тела, так и не было во мне одного
сознания.
Что такое это-то самое коренное и особенное
мое я, не слагающееся из существования
моего тела и ряда происходящих в нем
сознаний, но то основное я, на которое, как на стержень, нанизываются одно за другим различные последовательные во времени
сознания?
То, что соединяет в одно все разрозненные
сознания, соединяющиеся в свою очередь в одно наше тело, есть нечто весьма определенное, хотя и независимое от пространственных и временных условий, и вносится нами в мир из области внепространственной и вневременной; это-то нечто, состоящее в
моем известном, исключительном отношении к миру, и есть
мое настоящее и действительное я.
Основа всего того, что я знаю о себе и о всем мире, есть то особенное отношение к миру, в котором я нахожусь и вследствие которого я вижу другие существа, находящиеся в своем особенном отношении к миру.
Мое же особенное отношение к миру установилось не в этой жизни и началось не с
моим телом и не с рядом последовательных во времени
сознаний.
И потому может уничтожиться
мое тело, связанное в одно
моим временным
сознанием, может уничтожиться и самое
мое временное
сознание, но не может уничтожиться то
мое особенное отношение к миру, составляющее
мое особенное я, из которого создалось для меня всё, что есть.
И потому уничтожение тела и
сознания не может служить признаком уничтожения
моего особенного отношения к миру, которое началось и возникло не в этой жизни.
Мы боимся потерять при плотской смерти свое особенное я, соединяющее и тело и ряд
сознаний, проявлявшихся во времени, в одно, а между тем это-то
мое особенное я началось не с
моим рождением, и потому прекращение известного временного
сознания не может уничтожить того, что соединяет в одно все временные
сознания.
Вопрос в том, уничтожает ли плотская смерть то, что соединяет все последовательные
сознания в одно, т. е.
мое особенное отношение к миру?
Для того же, чтобы утверждать это, надо прежде доказать, что это-то особенное отношение к миру, соединяющее в одно все последовательные
сознания, родилось с
моим плотским существованием, а потому и умрет с ним.
В этой и только в этой вневременной и внепространственной основе
моего особенного отношения к миру, соединяющей все памятные мне
сознания и
сознания, предшествующие памятной мне жизни (как это говорит Платон и как мы все это в себе чувствуем), — в ней-то, в этой основе, в особенном
моем отношении к миру и есть то особенное я, за которое мы боимся, что оно уничтожится с плотской смертью.
Но еще более, не скажу с другой стороны, но по самому существу жизни, как мы сознаем ее, становится ясным суеверие смерти.
Мой друг, брат, жил так же, как и я, и теперь перестал жить так, как я. Жизнь его была его
сознание и происходила в условиях его телесного существования; значит, нет места и времени для проявления его
сознания, и его нет для меня. Брат
мой был, я был в общении с ним, а теперь его нет, и я никогда не узнаю, где он.
Жалко
сознания меня,
моего я.
Всякое
мое понятие о внешней жизни основано на
сознании моего стремления к благу. И потому, только познав, в чем
мое благо и
моя жизнь, я буду в состоянии познать и то, что есть благо и жизнь других существ. Благо же и жизнь других существ, не познав свою, я никак не могу знать.
Неточные совпадения
— Не думаю, опять улыбаясь, сказал Серпуховской. — Не скажу, чтобы не стоило жить без этого, но было бы скучно. Разумеется, я, может быть, ошибаюсь, но мне кажется, что я имею некоторые способности к той сфере деятельности, которую я избрал, и что в
моих руках власть, какая бы она ни была, если будет, то будет лучше, чем в руках многих мне известных, — с сияющим
сознанием успеха сказал Серпуховской. — И потому, чем ближе к этому, тем я больше доволен.
«Вопросы о ее чувствах, о том, что делалось и может делаться в ее душе, это не
мое дело, это дело ее совести и подлежит религии», сказал он себе, чувствуя облегчение при
сознании, что найден тот пункт узаконений, которому подлежало возникшее обстоятельство.
— Мы, люди, — начал он, отталкивая Берендеева взглядом, — мы, с
моей точки зрения, люди, на которых историей возложена обязанность организовать революцию, внести в ее стихию всю мощь нашего
сознания, ограничить нашей волей неизбежный анархизм масс…
— Я много читаю, — ответила она и широко улыбнулась, янтарные зрачки разгорелись ярче — Но я с Аристотелем, так же как и с Марксом, — не согласна: давления общества на разум и бытия на
сознание — не отрицаю, но дух
мой — не ограничен, дух — сила не земная, а — космическая, скажем.
—
Моя мысль проста: все имена злому даны силою ненависти Адама к Еве, а источник ненависти —
сознание, что подчиниться женщине — неизбежно.