Мы видим, что то, что происходит в растении и животном, то происходит точно так же и в человеке, говорят они, а потому мы заключаем, что всё то, что происходит в человеке, и объяснится нам из того, что происходит в самом простом, видимом нам и подлежащем нашим опытам мертвом веществе, — тем более, что все особенности деятельности
человека находятся в постоянной зависимости от сил, действующих в веществе.
Неточные совпадения
Но большинство других
людей, не имея также разумного объяснения жизни,
находятся совершенно в том же положении, как и он.
Человек, в котором проснулось разумное сознание, но который вместе с тем понимает свою жизнь только как личную,
находится в том же мучительном состоянии, в котором
находилось бы животное, которое, признав своей жизнью движение вещества, не признавало бы своего закона личности, а только видело бы свою жизнь в подчинении себя законам вещества, которые совершаются и без его усилия.
Знают или не знают
люди о законе изменения их существования, закон этот совершается точно так же, как совершается изменение в жизни кротов и бобров вследствии тех условий, в которых они
находятся.
Всё, что
находится вне этого своего я,
человек не знает, но может только наблюдать и определять внешним условным образом.
Временные и пространственные условия, в которых
находится животная личность
человека, не могут влиять на жизнь истинную, состоящую в подчинении животной личности разумному сознанию.
Понимая свою жизнь только как животное существование, определяемое пространственными и временными условиями,
человек и пробуждение и деятельность разумного сознания хочет измерять тою же меркой: он спрашивает себя — когда, сколько времени, в каких условиях я
находился в обладании разумным сознанием?
Только если бы
люди были боги, как мы воображаем их, только тогда они бы могли любить одних избранных
людей; тогда бы только и предпочтение одних другим могло быть истинною любовью. Но
люди не боги, а
находятся в тех условиях существования, при которых все живые существа всегда живут одни другими, пожирая одни других, и в прямом и в переносном смысле; и
человек, как разумное существо, должен знать и видеть это. Он должен знать, что всякое плотское благо получается одним существом только в ущерб другому.
То же и с любовью: если бы
люди были животныя без разума, то они любили бы тех, кого любят: своих волчат, свое стадо, и не знали бы, что они любят своих волчат и свое стадо, и не знали бы того, что другие волки любят своих волчат и другие стада своих товарищей по стаду, и любовь их была бы — та любовь и та жизнь, которая возможна на той степени сознания, на которой они
находятся.
Совершается удивительное дело.
Люди, огромное количество
людей, имеющих возможность разумной и любовной жизни,
находятся в положении тех баранов, которых вытаскивают из горящего дома, а они, вообразив, что их хотят бросить в огонь, все силы свои употребляют на борьбу с теми, которые хотят спасти их.
Но ведь стоит только понять, что то, что связывает все сознания в одно, что то, что и есть особенное я
человека,
находится вне времени, всегда было и есть, и что то, что может прерываться, есть только ряд сознаний известного времени, — чтобы было ясно, что уничтожение последнего по времени сознания, при плотской смерти, так же мало может уничтожить истинное человеческое я, как и ежедневное засыпание.
— Ну вот, хоть один умный
человек нашелся, — сквозь зубы, низким голосом заговорила она. — Ты, Клим, проводишь меня на кладбище. А ты, Лютов, не ходи! Клим и Макаров пойдут. — Слышишь?
Неточные совпадения
— То-то! мы терпеть согласны! Мы
люди привышные! А только ты, бригадир, об этих наших словах подумай, потому не ровён час: терпим-терпим, а тоже и промеж нас глупого
человека не мало
найдется! Как бы чего не сталось!
— Не говори этого, Долли. Я ничего не сделала и не могла сделать. Я часто удивляюсь, зачем
люди сговорились портить меня. Что я сделала и что могла сделать? У тебя в сердце
нашлось столько любви, чтобы простить…
— Не потеря того, чего нет теперь, не это, — продолжал Алексей Александрович. — Я не жалею. Но я не могу не стыдиться пред
людьми за то положение, в котором
нахожусь. Это дурно, но я не могу, я не могу.
— Значит, по-моему, — сказал начинавший горячиться Левин, — что в восьмидесятимиллионном народе всегда
найдутся не сотни, как теперь, а десятки тысяч
людей, потерявших общественное положение, бесшабашных
людей, которые всегда готовы — в шапку Пугачева, в Хиву, в Сербию…
Он, этот умный и тонкий в служебных делах
человек, не понимал всего безумия такого отношения к жене. Он не понимал этого, потому что ему было слишком страшно понять свое настоящее положение, и он в душе своей закрыл, запер и запечатал тот ящик, в котором у него
находились его чувства к семье, т. е. к жене и сыну. Он, внимательный отец, с конца этой зимы стал особенно холоден к сыну и имел к нему то же подтрунивающее отношение, как и к желе. «А! молодой
человек!» обращался он к нему.