Неточные совпадения
Филипп, с засученными рукавами рубашки, вытягивает колесом бадью из глубокого колодца, плеская светлую воду, выливает ее в дубовую колоду, около которой в луже уже полощутся проснувшиеся утки; и я с удовольствием смотрю
на значительное, с окладистой бородой, лицо Филиппа и
на толстые жилы и мускулы, которые резко обозначаются
на его голых мощных
руках, когда он делает какое-нибудь усилие.
В окно кареты высовывается
рука с бутылкой и узелком; Василий с удивительной ловкостью
на ходу соскакивает с козел и приносит нам ватрушек и квасу.
На крутом спуске мы все выходим из экипажей и иногда вперегонки бежим до моста, между тем как Василий и Яков, подтормозив колеса, с обеих сторон
руками поддерживают карету, как будто они в состоянии удержать ее, ежели бы она упала.
Вот крестьянские мальчики и девочки в одних рубашонках: широко раскрыв глаза и растопырив
руки, неподвижно стоят они
на одном месте или, быстро семеня в пыли босыми ножонками, несмотря
на угрожающие жесты Филиппа, бегут за экипажами и стараются взобраться
на чемоданы, привязанные сзади.
Володя взял меня за
руку и хотел оттащить от стола; но я уже был раздражен до последней степени: схватил стол за ножку и опрокинул его. «Так вот же тебе!» — и все фарфоровые и хрустальные украшения с дребезгом полетели
на пол.
Целую ночь я бежал по дороге, но когда рассвело, я боялся, чтобы меня не узнали, и спрятался в высокую рожь. Там я стал
на коленки, сложил
руки, поблагодарил отца небесного за свое спасение и с покойным чувством заснул. Ich dankte dem allmächtigen Gott für Seine Barmherzigkeit und mit beruhigtem Gefühl schlief ich ein.
Бог сей видит и сей знает, и
на сей его святое воля, тольк вас жалько мне, детьи!» — заключил Карл Иваныч, притягивая меня к себе за
руку и целуя в голову.
Учитель медленно положил шапку
на окно, тетради
на стол, раздвинул обеими
руками фалды своего фрака (как будто это было очень нужно) и, отдуваясь, сел
на свое место.
Наконец, в изнурении от ран и усталости, я падаю
на землю и кричу: «Победа!» Генерал подъезжает ко мне и спрашивает: «Где он — наш спаситель?» Ему указывают
на меня, он бросается мне
на шею и с радостными слезами кричит: «Победа!» Я выздоравливаю и, с подвязанной черным платком
рукою, гуляю по Тверскому бульвару.
Катенька, Любочка и Володя посмотрели
на меня в то время, как Jérôme за
руку проводил меня через залу, точно с тем же выражением, с которым мы обыкновенно смотрели
на колодников, проводимых по понедельникам мимо наших окон. Когда же я подошел к креслу бабушки, с намерением поцеловать ее
руку, она отвернулась от меня и спрятала
руку под мантилью.
Я надеялась, что вы будете благодарны, — продолжала она, помолчав немного и тоном, который доказывал, что речь ее была приготовлена заблаговременно, — за попечения и труды его, что вы будете уметь ценить его заслуги, а вы, молокосос, мальчишка, решились поднять
на него
руку.
Несмотря
на то, что я ощущал сильнейшую боль в ухе, я не плакал, а испытывал приятное моральное чувство. Только что папа выпустил мое ухо, я схватил его
руку и со слезами принялся покрывать ее поцелуями.
Карл Иваныч ставил нас
на колени лицом в угол, и наказание состояло в физической боли, происходившей от такого положения; St.-Jérôme, выпрямляя грудь и делая величественный жест
рукою, трагическим голосом кричал: «A genoux, mauvais sujet!», приказывал становиться
на колени лицом к себе и просить прощения. Наказание состояло в унижении.
Несмотря
на то, что с того времени St.-Jérôme, как казалось, махнул
на меня
рукою, почти не занимался мною, я не мог привыкнуть смотреть
на него равнодушно.
Несмотря
на то, что проявления его любви были весьма странны и несообразны (например, встречая Машу, он всегда старался причинить ей боль, или щипал ее, или бил ладонью, или сжимал ее с такой силой, что она едва могла переводить дыхание), но самая любовь его была искренна, что доказывается уже тем, что с той поры, как Николай решительно отказал ему в
руке своей племянницы, Василий запил с горя, стал шляться по кабакам, буянить — одним словом, вести себя так дурно, что не раз подвергался постыдному наказанию
на съезжей.
Раз мне пришла мысль, что счастье не зависит от внешних причин, а от нашего отношения к ним, что человек, привыкший переносить страдания, не может быть несчастлив, и, чтобы приучить себя к труду, я, несмотря
на страшную боль, держал по пяти минут в вытянутых
руках лексиконы Татищева или уходил в чулан и веревкой стегал себя по голой спине так больно, что слезы невольно выступали
на глазах.
Когда Любочка сердилась и говорила: «целый век не пускают», это слово целый век, которое имела тоже привычку говорить maman, она выговаривала так, что, казалось, слышал ее, как-то протяжно: це-е-лый век; но необыкновеннее всего было это сходство в игре ее
на фортепьяно и во всех приемах при этом: она так же оправляла платье, так же поворачивала листы левой
рукой сверху, так же с досады кулаком била по клавишам, когда долго не удавался трудный пассаж, и говорила: «ах, бог мой!», и та же неуловимая нежность и отчетливость игры, той прекрасной фильдовской игры, так хорошо названной jeu perlé, [блистательной игрой (фр.).] прелести которой не могли заставить забыть все фокус-покусы новейших пьянистов.
— Ах, бог мой! ты плачешь! — вдруг сказала Любочка, выпуская из
рук цепочку его часов и уставляя
на его лицо свои большие удивленные глаза. — Прости меня, голубчик папа, я совсем забыла, что это мамашина пьеса.
Здороваясь с нею, я замечаю
на ее
руке бледно-желтоватую глянцевую опухоль, а в комнате тяжелый запах, который пять лет тому назад слышал в комнате матушки.
Неточные совпадения
Один из них, например, вот этот, что имеет толстое лицо… не вспомню его фамилии, никак не может обойтись без того, чтобы, взошедши
на кафедру, не сделать гримасу, вот этак (делает гримасу),и потом начнет
рукою из-под галстука утюжить свою бороду.
Городничий (бьет себя по лбу).Как я — нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать лет живу
на службе; ни один купец, ни подрядчик не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал
на уду. Трех губернаторов обманул!.. Что губернаторов! (махнул
рукой)нечего и говорить про губернаторов…
Я даже думаю (берет его под
руку и отводит в сторону),я даже думаю, не было ли
на меня какого-нибудь доноса.
Хлестаков. Нет, я влюблен в вас. Жизнь моя
на волоске. Если вы не увенчаете постоянную любовь мою, то я недостоин земного существования. С пламенем в груди прошу
руки вашей.
Осип. Да, хорошее. Вот уж
на что я, крепостной человек, но и то смотрит, чтобы и мне было хорошо. Ей-богу! Бывало, заедем куда-нибудь: «Что, Осип, хорошо тебя угостили?» — «Плохо, ваше высокоблагородие!» — «Э, — говорит, — это, Осип, нехороший хозяин. Ты, говорит, напомни мне, как приеду». — «А, — думаю себе (махнув
рукою), — бог с ним! я человек простой».