Неточные совпадения
Господам, разумеется, это не пристало, и они от этого сейчас в
сторону; да и где им с этим
татарином сечься, он бы, поганый, их всех перебил. А у моего ремонтера тогда уже и денег-то не очень густо было, потому он в Пензе опять в карты проигрался, а лошадь ему, я вижу, хочется. Вот я его сзади дернул за рукав, да и говорю: так и так, мол, лишнего сулить не надо, а что хан требует, то дайте, а я с Савакиреем сяду потягаться
на мировую. Он было не хотел, но я упросил, говорю:
— После того как
татары от наших мисанеров избавились, опять прошел без мала год, и опять была зима, и мы перегнали косяки тюбеньковать
на сторону поюжнее, к Каспию, и тут вдруг одного дня перед вечером пригонили к нам два человека, ежели только можно их за человеков считать.
— Тише, князь, это я! — произнес Перстень, усмехаясь. — Вот так точно подполз я и к
татарам; все высмотрел, теперь знаю их стан не хуже своего куреня. Коли дозволишь, князь, я возьму десяток молодцов, пугну табун да переполошу татарву; а ты тем часом, коли рассудишь, ударь
на них с двух
сторон, да с добрым криком; так будь я
татарин, коли мы их половины не перережем! Это я так говорю, только для почину; ночное дело мастера боится; а взойдет солнышко, так уж тебе указывать, князь, а нам только слушаться!
Шакир шагал
стороной, без шапки, в тюбетейке одной, она взмокла, лоснилась под дождём, и по смуглому лицу
татарина текли струи воды. Иногда он, подняв руки к лицу, наклонял голову, мокрые ладони блестели и дрожали; ничего не видя перед собою, Шакир оступался в лужи, и это вызывало у людей, провожавших гроб, неприятные усмешки. Кожемякин видел, что горожане смотрят
на татарина косо, и слышал сзади себя осуждающее ворчание:
В том месте, где Черная речка впадала в Желтую и черная вода, похожая
на чернила, пачкала желтую и боролась с ней, в
стороне от дороги стоял духан
татарина Кербалая с русским флагом
на крыше и с вывеской, написанной мелом: «Приятный духан»; около него был небольшой садик, обнесенный плетнем, где стояли столы и скамьи и среди жалкого колючего кустарника возвышался один-единственный кипарис, красивый и темный.