Неточные совпадения
Сократ сам воздерживался от всего того, что едят не для утоления голода, а для вкуса, и уговаривал своих учеников делать так же. Он
говорил, что не только для
тела, но и для души большой вред от лишней еды или питья, и советовал выходить из-за стола, пока еще есть хочется. Он напоминал своим ученикам сказку
о мудром Улиссе: как волшебница Цирцея не могла заколдовать Улисса оттого только, что он не стал объедаться, а товарищей его, как только они набросились на ее сладкие кушанья, всех обратила в свиней.
Сократ не имел столь обычной слабости толковать в своих беседах
о всем существующем, отыскивать происхождение того, что софисты называют природой, и восходить до основных причин, от которых произошли небесные
тела. Неужели, —
говорил он, — люди считают, что постигли всё то, что важно человеку знать, если занимаются тем, что так мало касается человека?
Люди
говорят: «Нельзя жить, если мы не знаем того, что нас ожидает. Надо готовиться к тому, что будет». Это неправда. Настоящая хорошая жизнь бывает именно тогда, когда не думаешь
о том, что будет с моим
телом, а только
о том, что мне для своей души нужно сейчас. А для души нужно только одно: делать то, что соединяет мою душу со всеми людьми и с богом.
Ведь совершенствование,
о котором мы не раз
говорили, состоит в том, чтобы отделить, насколько возможно, душу от
тела и приучить ее собираться и сосредоточиваться вне
тела в себе самой; смерть же дает это самое освобождение.
Матери почему-то казалось, что они все
говорят о теле ее сына и товарищей его, о мускулах и членах юношей, полных горячей крови, живой силы.
Неточные совпадения
— Не
о теле, а
о душе
говорю я! — грустно продолжала маска, — не
тело, а душа спит… глубоко спит!
Ночью она начала бредить; голова ее горела, по всему
телу иногда пробегала дрожь лихорадки; она
говорила несвязные речи об отце, брате: ей хотелось в горы, домой… Потом она также
говорила о Печорине, давала ему разные нежные названия или упрекала его в том, что он разлюбил свою джанечку…
«Моя непорочность чище той «Непорочности», которая
говорила только
о чистоте
тела: во мне чистота сердца. Я свободна, потому во мне нет обмана, нет притворства: я не скажу слова, которого не чувствую, я не дам поцелуя, в котором нет симпатии.
…Лишения и страдания скоро совсем подточили болезненный организм Белинского. Лицо его, особенно мышцы около губ его, печально остановившийся взор равно
говорили о сильной работе духа и
о быстром разложении
тела.
Учение
о Софии, которое стало популярно в религиозно-философских и поэтических течениях начала XX в., связано с платоновским учением об идеях. «София есть выраженная, осуществленная идея», —
говорит Соловьев. «София есть
тело Божие, материя Божества, проникнутая началом Божественного единства».