Неточные совпадения
Хорошо бывает
человеку подумать о том, что он такое со своим телом. Тело это кажется большим, если сравнить его с блохой, и крошечным, если сравнить его с землей. Хорошо
подумать еще
о том, что и земля-то вся наша — песчинка в сравнении с солнцем, и солнце — песчинка в сравнении с звездой Сириусом, а Сириус — ничто в сравнении с другими, еще бóльшими звездами, и так без конца.
А если
подумать еще
о том, что
о каждом из нас и помина не было, когда за сто, за тысячи, за много тысяч лет жили на земле такие же
люди, как и я, так же рожались, росли, старелись и умирали, что от миллионов миллионов
людей, таких же, как я теперь, не только костей, но и праха от костей не осталось, и что после меня будут жить такие же, как я, миллионы миллионов
людей, из моего праха вырастет трава и траву поедят овцы, а овец съедят
люди, и от меня никакой ни пылинки, ни памяти не останется!
Одно только средство: забыть
о людях, не
думать о том, чтобы соединяться с ними, а
думать о том, чтобы соединиться с тем единым духовным существом, которое живет во мне и во всех
людях.
Всякое истинное доброе дело, такое, когда
человек забывает себя и
думает только
о чужой нужде, есть дело удивительное и необъяснимое, если бы оно не было нам так естественно и привычно.
Для того, чтобы было легко жить с каждым
человеком,
думай о том, что тебя соединяет, а не
о том, что тебя разъединяет с ним.
Ветвь, отрезанная от своего сучка, тем самым отделилась от целого дерева. Так и
человек при раздоре с другим
человеком отрывается и от всего человечества. Но ветвь отсекается чужой рукой,
человек же сам своей ненавистью отрезает себя от ближнего своего и не
думает о том, что он этим отрывает себя от всего человечества.
Всякий
человек,
думая о том, что он такое, не может не видеть того, что он не всё, а особенная, отдельная часть чего-то.И, поняв это,
человек обыкновенно
думает, что это что-то, от чего он отделен, есть тот мир вещественный, который он видит, та земля, на которой он живет и жили его предки, то небо, те звезды, то солнце, какие он видит.
Но как только
человек подумает об этом поглубже или узнает
о том, что
думали об этом мудрые
люди мира, он узнает, что это что-то, от чего
люди чувствуют себя отделенными, не есть тот вещественный мир, который тянется во все стороны без конца по месту, а также и без конца по времени, а есть что-то другое.
Если войдет тебе в голову мысль
о том, что всё, что ты
думал о боге, неправда, что нет бога, — не смущайся этим, а знай, что это было и бывает со всеми
людьми. Но не
думай только того, что если ты перестал верить в того бога, в которого ты верил, то это сделалось оттого, что нет бога. Если ты не веришь в того бога, в которого верил, то это только оттого, что в вере твоей было что-нибудь неправильное.
Если ты понял, что главное дело в жизни — любовь, то, сойдясь с
человеком, ты будешь
думать не
о том, чем может быть полезен тебе этот
человек, а
о том, как и чем ты можешь быть полезен ему. Делай только так, и ты во всем будешь успевать больше, чем если бы ты заботился
о себе.
Все
люди только одного хотят и об одном хлопочут:
о том, чтобы жить хорошо. И потому с самых старинных времен всегда и везде святые и мудрые
люди думали и поучали
людей о том, как им надо жить, чтобы жизнь их была не дурная, а хорошая. И все эти мудрые и святые
люди в разных местах и в разное время учили
людей одному и тому же учению.
Жил один
человек так, что никогда не
думал и не заботился
о себе, а
думал и заботился только
о ближних.
Когда
человек сделал грех и понял, что он согрешил, ему две дороги: одна та, чтобы признать грех и
думать о том, как бы не повторять его, другая та, чтобы, не веря своей совести, справиться
о том, как
люди смотрят на тот грех, который он сделал, и если
люди не осуждают, продолжать грешить, не сознавая своих грехов.
Неиспорченному
человеку всегда бывает отвратительно и стыдно
думать и говорить
о половых сношениях. Береги это чувство. Оно недаром вложено в душу
людей. Чувство это помогает
человеку удержаться от греха блуда и соблюсти целомудрие.
Во всей животной жизни, и особенно в рождении детей,
человеку надо быть выше скота, а никак уже не ниже его.
Люди же именно в этом самом большею частью ниже животного. Животные сходятся самец с самкой только тогда, когда от них может быть плод.
Люди же, мужчина с женщиной, сходятся ради удовольствия, не
думая о том, будут или не будут от этого дети.
«Не заботьтесь и не хлопочите, не говорите, что надо
подумать о том, что будем есть и чем оденемся. Это всем
людям нужно, и бог знает эту нужду вашу. Так и не заботьтесь
о будущем. Живите настоящим днем. Заботьтесь
о том, чтобы быть в воле отца. Желайте того, что одно важно, а остальное всё само прийдет. Старайтесь только быть в воле отца. Так и не заботьтесь
о будущем. Когда прийдет будущее, тогда будет и забота».
Человек обидел тебя, ты рассердился на него. Дело прошло. Но в сердце у тебя засела злоба на этого
человека, и когда ты
думаешь о нем, ты злишься. Как будто дьявол, который стоит всегда у двери твоего сердца, воспользовался тем часом, когда ты почувствовал к
человеку злобу, и открыл эту дверь, вскочил в твое сердце и сидит в нем хозяином. Выгони его. И вперед будь осторожнее, не отворяй той двери, через которую он входит.
Гордые
люди так заняты тем, чтобы поучать других, что им некогда
подумать о себе, да и незачем: они и так хороши. И потому, чем больше они поучают других, тем всё ниже и ниже сами падают.
Если бы только гордые
люди могли знать то, что
о них
думают те
люди, которые пользуются их гордостью для своих выгод, то они перестали бы гордиться.
Только заботой
о чужом мнении можно объяснить себе самый обыкновенный и вместе с тем самый удивительный поступок людской: ложь.
Человек знает одно и говорит другое. Зачем? Нет другого объяснения, как только то, что он
думает, что, если он скажет правду,
люди не похвалят, а если солжет,
люди похвалят его.
Кто не
думает сам по себе, тот подчиняется мыслям другого
человека. А подчинять кому-нибудь свою мысль — гораздо более унизительное рабство, чем подчинить кому-нибудь свое тело.
Думай сам своей головой и не заботься
о том, что скажут
о тебе
люди.
Для того, чтобы выказать себя перед
людьми, ты или хвалишь, или бранишь себя перед
людьми. Если будешь хвалить, —
люди не поверят. Если будешь хулить, — они
подумают о тебе еще хуже, чем ты сказал. И потому самое лучшее ничего не говорить и заботиться
о суде своей совести, а не
о суде людском.
Когда мы по душе хотим переговорить с
человеком о важном деле, мы стараемся сойтись с ним один на один, чтобы ничто не развлекало нас, не мешало нам. Как же общаться с богом, молиться при народе? Трудно при народе избавиться от заботы
о том, чтò обо мне
подумают, от пустословия, от рассеяния. Особенно, когда собираются по праздникам. Оттого и сказано в евангелии...
Он состоит в том, что ребенку, спрашивающему у старших, живших прежде его и имевших возможность познать мудрость прежде живших
людей,
о том, что такое этот мир и его жизнь и какое отношение между тем и другим, — отвечают не то, что
думают и знают эти старшие, а то, что
думали люди, жившие тысячи лет тому назад, и во что никто из взрослых
людей уже не верит и не может верить.
И тут-то являются разные науки: государственная, финансовая, церковная, уголовная, полицейская, является наука политическая экономия, история и самая модная — социология,
о том, по каким законам живут и должны жить
люди, и оказывается, что дурная жизнь
людей не от них, а оттого, что таковы законы, и что дело
людей не в том, чтобы перестать жить дурно и изменять свою жизнь от худшего к лучшему, а только в том, чтобы, живя попрежнему, по своим слабостям
думать, что всё худое происходит не от них самих, а от тех законов, какие нашли и высказали ученые.
Единственное объяснение той безумной жизни, противной сознанию лучших
людей всех времен, которую ведут
люди нашего времени, в том, что молодые поколения обучаются бесчисленным самым трудным предметам:
о состоянии небесных тел,
о состоянии земли за миллионы лет,
о происхождении организмов и т. п., не обучаются они только тому одному, что всем и всегда нужно: тому, какой смысл человеческой жизни, как надо прожить ее, что
думали об этом вопросе и как решили его мудрейшие
люди всех веков.
Пусть
человек не
думает легкомысленно
о зле, говоря в сердце своем: «я так далек от зла, что оно не коснется меня». Малыми каплями наполняется водяной сосуд: весь наполняется злом безумец, мало-помалу творя злое.
Пусть
человек не
думает небрежно
о добре, говоря в сердце своем: «нет во мне сил воспринять добро». Как капля за каплей вода наполняет сосуд, так и мало-помалу, творя доброе, весь наполняется добром
человек, стремящийся к благу.
Часто слышишь рассуждения
о том, что все усилия для улучшения жизни, для искоренения зла и установления справедливой жизни — бесполезны, что всё это сделается как-то само собою.
Люди плыли на веслах, но гребцы доехали и вышли на берег, оставшиеся же в лодке путешественники не берутся за весла, потому что
думают, что как прежде двигалась лодка, так она будет двигаться и теперь.
Надо не
думать о будущем, а только в настоящем стараться делать жизнь радостной для себя и других. «Завтрашний день печется сам
о себе». Это великая правда. Тем-то и хороша жизнь, что никак не знаешь, что нужно для будущего. Одно наверное нужно и годится всегда — в настоящую минуту любовь к
людям.
Добрые
люди забывают то хорошее, что они сделали: они так заняты тем, что сейчас делают, что не
думают о том, что уже сделали.
Люди говорят: «Нельзя жить, если мы не знаем того, что нас ожидает. Надо готовиться к тому, что будет». Это неправда. Настоящая хорошая жизнь бывает именно тогда, когда не
думаешь о том, что будет с моим телом, а только
о том, что мне для своей души нужно сейчас. А для души нужно только одно: делать то, что соединяет мою душу со всеми
людьми и с богом.
Если
человек думает о том, чтò выйдет из того, что он делает, то то, что он делает, он делает наверно только для себя.
Очень ошибочно
думать, что деятельность, просто как деятельность, без соображения
о том, в чем она состоит, есть дело почтенное, заслуживающее уважения. Вопрос в том, в чем деятельность и при каких условиях
человек ничего не делает. Один
человек занимается целыми днями судейскими делами, присуждая
людей к наказаниям, или обучением солдат стрельбе, или ростовщичеством и, занимаясь этими делами, пользуется для удовлетворения своих потребностей трудами других
людей.
Нельзя отогнать дурную мысль, когда она придет в голову, но можно понять, что мысль эта дурная. А если знаешь, что она дурная, то можно не отдаваться ей. Появилась мысль
о том, что тот или этот
человек нехорош. Я не мог не
подумать этого, но если я понял, что мысль эта дурная, я могу вспомнить
о том, что осуждать
людей дурно, что я сам плох, и, вспомнив это, я могу воздержаться от осуждения даже в мысли.
Человек сотворен для того, чтобы мыслить; в этом всё его достоинство и вся его заслуга. Обязанность
человека только в том, чтобы мыслить правильно. Порядок же мысли в том, чтобы начинать с себя, своего творца и своей цели. А между тем
о чем
думают мирские
люди? Никак не об этом, а только
о том, как повеселиться, как разбогатеть, как прославиться, как сделаться королем, не
думая о том, что такое значит быть королем и что значит быть
человеком.
Можно, по выражению Паскаля, не
думать об этом, нести перед собой ширмочки, которые бы скрывали от взгляда ту пропасть смерти, к которой мы все бежим; но стоит
подумать о том, что такое отделенная телесная жизнь
человека, чтобы убедиться в том, что вся жизнь эта, если она есть только телесная жизнь, не имеет не только никакого смысла, но что она есть злая насмешка над сердцем, над разумом
человека и над всем тем, что есть хорошего в
человеке.
Если будете стараться угождать
людям для того, чтобы они были благодарны вам, то напрасно будете стараться. Если же будете делать добро
людям, не
думая о них, для бога, то и себе сделаете хорошо и
люди будут благодарны вам.
Надо приучить себя, когда сходишься с
человеком, в душе говорить себе: буду
думать только
о нем, а не
о себе.
Если
человек думает только
о себе и ищет во всем своей выгоды, то он не может быть счастлив. Хочешь жить для истинного своего блага, жить для себя, живи для других.
Стоит только немного
подумать, и мы всегда найдем за собою какую-нибудь вину перед человеческим родом (пусть это будет хотя бы только та вина, что, благодаря гражданскому неравенству
людей, мы пользуемся известными преимуществами, ради которых другие должны испытывать еще больше лишений), — и это помешает нам посредством себялюбивых представлений
о своих заслугах считать себя выше других
людей.
Чем выше считает сам себя
человек, тем он слабее: чем ниже он
о себе
думает, тем он тверже и сам для себя и перед другими.
«Если бы
человек и мог не бояться смерти и не
думать о ней, — одних страданий, ужасных, бесцельных, ничем не оправдываемых и никогда не отвратимых страданий, которым он подвергается, было бы достаточно для того, чтобы разрушить всякий разумный смысл, приписываемый жизни», — говорят
люди.
Сын живет в отцовском доме всегда, а поденщик только на время. И потому сын будет жить не так, как поденщик, будет заботиться об отцовском доме, а не
думать, как поденщик, только
о том, чтобы получить свою плату. Если
человек верит, что жизнь его не кончается со смертью, то он будет жить, как сын в доме отца. Если же жизнь только та, какая есть в этом мире, то он будет жить как поденщик, стараясь воспользоваться всем, что можно в этой жизни.
«Как же жить, не зная, что нас ожидает?» — говорят
люди. А между тем когда живешь, не
думая о том, что тебя ожидает, а только для проявления в себе любви, только тогда начинается истинная жизнь.
С тех пор, как
люди стали
думать, они признали, что ничто так не содействует нравственной жизни
людей, как памятование
о телесной смерти. Ложно же направленное врачебное искусство ставит себе целью избавлять
людей от смерти и научает их надеяться на избавление от телесной смерти, на удаление от себя мысли
о телесной смерти и тем лишает
людей главного побуждения к нравственной жизни.
Всё в жизни кажется очень простым; всё связно, одного порядка и объясняется одно другим. Смерть же представляется чем-то совершенно особенным, нарушающим всё простое, ясное и понятное в жизни. И поэтому
люди большей частью стараются не
думать о смерти. Это большая ошибка. Напротив, надо свести жизнь со смертью так, чтобы жизнь имела часть торжественности и непонятности смерти, и смерть — часть ясности, простоты и понятности жизни.
Люди спрашивают: что будет после смерти? На это надо ответить так: если ты точно не языком, а сердцем говоришь: да будет воля твоя, как на земле, так и на небе, то есть как во временной этой жизни, так и во вневременной, и знаешь, что воля его есть любовь, то тебе нечего и
думать о том, что будет после смерти.