Неточные совпадения
Для того, чтобы людям выйти из той грязи греха, разврата и бедственной
жизни, в которой они живут теперь, нужно одно: нужна такая вера, в которой люди не жили бы, как теперь, каждый для себя, а жили бы все общей
жизнью, признавали бы все один
закон и одну цель. Только тогда могли бы люди, повторяя слова молитвы господней: «Да приидет царство твое на земле, как на небе», надеяться на то, что царство божие точно придет на землю.
Бога мы не можем знать. Одно, что мы знаем про него, — это его
закон, волю его, как сказано в евангелии. Из того, что мы знаем его
закон, мы выводим то, что существует и тот, кто дал
закон, но его самого мы не можем знать. Мы знаем верно только то, что в
жизни мы должны исполнять данный нам богом
закон и что наша
жизнь тем лучше, чем точнее мы исполняем его
закон.
Пришли две женщины к старцу за поучением. Одна считала себя великой грешницей. Она в молодости изменила мужу и не переставая мучилась. Другая же, прожив всю
жизнь по
закону, ни в каком особенном грехе не упрекала себя и была довольна собою.
Человек живет и телесной и духовной
жизнью. И есть
закон телесной и
закон духовной
жизни.
Закон телесной
жизни — труд.
Закон духовной
жизни — любовь. Если человек нарушил
закон телесной
жизни —
закон труда, он неизбежно нарушит и духовный —
закон любви.
«Прах ты и в прах возвратишься», — это первый
закон, который мы познаем о своей
жизни; второй же
закон в том, чтобы возделывать ту землю, из которой мы взяты и в которую возвратимся.
Происходит это оттого, что когда люди поступают дурно, они всегда придумывают себе такие рассуждения, по которым выходит, что дурные поступки уже не дурные поступки, а последствия неизменных и находящихся вне власти людей
законов. В старину рассуждения эти состояли в том, что неисповедимая и неизменная воля бога предназначила одним людям низкое положение и труд, а другим — высокое и пользование благами
жизни.
Стоит взглянуть на
жизнь христианских народов, разделенных на людей, проводящих всю
жизнь в одуряющем, убивающем, не нужном им труде, и других, пресыщенных праздностью и всякого рода наслаждениями, чтобы быть пораженным той ужасной степенью неравенства, до которой дошли люди, исповедующие
закон христианства, и в особенности той ложью проповеди равенства при устройстве
жизни, ужасающей самым жестоким и очевидным неравенством.
Не верь тому, что равенство невозможно или что оно может быть только в далеком будущем. Учись у детей. Оно сейчас может быть для каждого человека и для этого не нужно никаких
законов. Ты сам в своей
жизни можешь установить равенство со всеми людьми, с которыми сходишься. Только не оказывай особенного уважения тем, которые себя считают великими и высокими, а, главное, оказывай такое же, как ко всем, уважение тем, которых считают маленькими и низкими.
— Следует то, что
закон природы будет и самозащита от всего того, что угрожает уничтожением. А из этого вывод тот, что борьба и, как последствие всякой борьбы, гибель слабейшего есть
закон природы, а этим
законом, несомненно, оправдывается и война, и насилие, и судебное возмездие; так что прямой вывод и последствие
закона самосохранения — тот, что самозащита законна, а потому учение о неупотреблении насилия неверно, так как оно противно природе и неприменимо к условиям
жизни на земле.
Для получения ответа на этот вопрос раскройте историю любого народа и прочтите описание одного из тех ста тысяч сражений, которые вели люди в угоду
закона борьбы. На этих войнах убито несколько миллиардов людей, так что в каждом из тех сражений загублено больше
жизней, перенесено больше страданий, чем бы их накопилось веками по причине непротивления злу.
Трудно найти в наше время человека, который за самые большие выгоды, деньги или даже для того, чтобы избавиться от самой большой беды, решился бы убить беззащитного человека. А между тем при смертных казнях самые кроткие, миролюбивые люди признают необходимость убийства людей и участвуют в них составлением
законов, судами, военной службой. Отчего это? Оттого, что люди эти подпали суеверию о том, что одни люди могут распоряжаться
жизнями других людей.
Устройство общей
жизни людей посредством
законов, поддерживаемых насилием, без внутреннего совершенствования, это всё равно что перекладывание без извести из неотесанных камней на новый лад разваливающееся здание. Как ни клади, всё не будет толка, и здание всё будет разваливаться.
Замечательно то, что в учении Христа в особенности претит людям, не понимающим его, упоминание о непротивлении злу насилием. Упоминание это особенно неприятно им, потому что оно прямо требует того, что нарушает весь привычный порядок их
жизни. И потому люди, не желающие изменить привычный порядок
жизни, это упоминание об одном из неизбежных условий любви, называют особенной, независимой от
закона любви заповедью и всячески ее исправляют или просто отрицают.
Ничто не препятствует столько улучшению общественного устройства, как предположение о том, что такое улучшение может быть достигнуто государственными
законами, исполнение которых утверждается наказаниями. Деятельность эта — как установления
законов, так и наказания за неисполнение их — более всего отвлекает людей от того, что может действительно содействовать улучшению их
жизни, а именно — от нравственного совершенствования.
Это работа зародыша, готового развиться, работа любви, которая снимет грех с мира, оживит слабеющую
жизнь, утешит огорченных, разобьет оковы заключенных, откроет народам новый путь
жизни, внутренний
закон которой будет уже не насилие, а любовь людей друг к другу.
Надо приучать себя жить так, чтобы не думать о людском мнении, чтобы не желать даже любви людской, а жить только для исполнения
закона своей
жизни, воли бога. При такой одинокой, с одним богом
жизни, правда, нет уж побуждений к добрым поступкам ради славы людской, но зато устанавливается в душе такая свобода, такое спокойствие, такое постоянство и такое твердое сознание верности пути, которых никогда не узнает тот, кто живет для славы людской.
Над всяким человеком, где бы он ни родился, существует собрание людей, совершенно не известных ему, которые устанавливают
законы его
жизни: что он должен и чего не должен делать; и чем совершеннее государственное устройство, тем теснее сеть этих
законов.
Часто люди думают, что они верят в
закон бога, а они верят только в то, во что верят все. Все же верят не в
закон бога, а называют
законом бога то, что подходит к их
жизни и не мешает им вести ее.
И тут-то являются разные науки: государственная, финансовая, церковная, уголовная, полицейская, является наука политическая экономия, история и самая модная — социология, о том, по каким
законам живут и должны жить люди, и оказывается, что дурная
жизнь людей не от них, а оттого, что таковы
законы, и что дело людей не в том, чтобы перестать жить дурно и изменять свою
жизнь от худшего к лучшему, а только в том, чтобы, живя попрежнему, по своим слабостям думать, что всё худое происходит не от них самих, а от тех
законов, какие нашли и высказали ученые.
Молитесь ежечасно. Самая нужная и самая трудная молитва — это воспоминание среди движения
жизни о своих обязанностях перед богом и
законом его. Испугался, рассердился, смутился, увлекся, — сделай усилие, вспомни, кто ты и что ты должен делать. В этом молитва. Это трудно сначала, но привычку эту можно выработать.
Сознание своего назначения, включающее в себя
закон самоотречения, не имеет ничего общего с наслаждением
жизнью.
Для
жизни каждого отдельного человека и для
жизни людей вместе один и тот же
закон: для того, чтобы улучшить
жизнь, надо быть готовым отдать ее.
Страдания и смерть представляются человеку злом только тогда, когда он
закон своего плотского, животного существования принимает за
закон своей
жизни.
И страдания и смерть, как пугала, со всех сторон ухают на него и загоняют на одну открытую ему дорогу человеческой
жизни, подчиненной
закону разума и выражающейся в любви.
Страдания и смерть есть только нарушение человеком
закона своей
жизни.
Но я в продолжение всей моей
жизни думал настолько глубоко, насколько был способен, о
законе нашей
жизни.
Неточные совпадения
Софья. Во всю
жизнь мою ваша воля будет мой
закон.
Есть
законы мудрые, которые хотя человеческое счастие устрояют (таковы, например,
законы о повсеместном всех людей продовольствовании), но, по обстоятельствам, не всегда бывают полезны; есть
законы немудрые, которые, ничьего счастья не устрояя, по обстоятельствам бывают, однако ж, благопотребны (примеров сему не привожу: сам знаешь!); и есть, наконец,
законы средние, не очень мудрые, но и не весьма немудрые, такие, которые, не будучи ни полезными, ни бесполезными, бывают, однако ж, благопотребны в смысле наилучшего человеческой
жизни наполнения.
Очевидно, стало быть, что Беневоленский был не столько честолюбец, сколько добросердечный доктринер, [Доктринер — начетчик, человек, придерживающийся заучен — ных, оторванных от
жизни истин, принятых правил.] которому казалось предосудительным даже утереть себе нос, если в
законах не формулировано ясно, что «всякий имеющий надобность утереть свой нос — да утрет».
Когда же совсем нечего было делать, то есть не предстояло надобности ни мелькать, ни заставать врасплох (в
жизни самых расторопных администраторов встречаются такие тяжкие минуты), то он или издавал
законы, или маршировал по кабинету, наблюдая за игрой сапожного носка, или возобновлял в своей памяти военные сигналы.
Он не думал, что тот христианский
закон, которому он всю
жизнь свою хотел следовать, предписывал ему прощать и любить своих врагов; но радостное чувство любви и прощения к врагам наполняло его душу.