Неточные совпадения
Все люди признают со временем
истину, давно уже постигнутую передовыми людьми всех народов, а именно ту, что главная добродетель человечества состоит в подчинении
законам высшего существа.
Лжеучение государства вредно уже одним тем, что выдает ложь за
истину, но больше всего вредно тем, что приучает добрых людей делать дела, противные совести и
закону бога: обирать бедных, судить, казнить, воевать и думать, что все эти дела не дурные.
Нет. Кривые пути всегда останутся кривыми, хотя бы они были предназначены для обмана самого большого большинства народа, и неправда никогда и никому не может быть полезна. И потому мы признаем только один
закон для всех: следование
истине, какую знаем, куда бы она ни привела нас.
Все суеверия: и
закона бога, и государства, и науки, — всё это только извращения мысли, и потому избавление от них, возможно только приложением к ним требований
истины, открываемой разумом.
Неточные совпадения
Очевидно, стало быть, что Беневоленский был не столько честолюбец, сколько добросердечный доктринер, [Доктринер — начетчик, человек, придерживающийся заучен — ных, оторванных от жизни
истин, принятых правил.] которому казалось предосудительным даже утереть себе нос, если в
законах не формулировано ясно, что «всякий имеющий надобность утереть свой нос — да утрет».
— «Людей, говорит, моего класса, которые принимают эту философию истории как
истину обязательную и для них, я, говорит, считаю ду-ра-ка-ми, даже — предателями по неразумию их, потому что неоспоримый
закон подлинной истории — эксплоатация сил природы и сил человека, и чем беспощаднее насилие — тем выше культура». Каково, а? А там — закоренелые либералы были…
Много мыслительной заботы посвятил он и сердцу и его мудреным
законам. Наблюдая сознательно и бессознательно отражение красоты на воображение, потом переход впечатления в чувство, его симптомы, игру, исход и глядя вокруг себя, подвигаясь в жизнь, он выработал себе убеждение, что любовь, с силою Архимедова рычага, движет миром; что в ней лежит столько всеобщей, неопровержимой
истины и блага, сколько лжи и безобразия в ее непонимании и злоупотреблении. Где же благо? Где зло? Где граница между ними?
«Моя ошибка была та, что я предсказывал тебе эту
истину: жизнь привела бы к ней нас сама. Я отныне не трогаю твоих убеждений; не они нужны нам, — на очереди страсть. У нее свои
законы; она смеется над твоими убеждениями, — посмеется со временем и над бесконечной любовью. Она же теперь пересиливает и меня, мои планы… Я покоряюсь ей, покорись и ты. Может быть, вдвоем, действуя заодно, мы отделаемся от нее дешево и уйдем подобру и поздорову, а в одиночку тяжело и скверно.
Критика Канта разрывает с такого рода объективизмом и видит
истину в соответствии разума с самим собой, она определяется отношением к
законам разума и согласованием мыслей между собой.