С двадцатилетнего возраста Андреюшка, будучи грамотным, стал читать священное
писание и на Апокалипсисе как бы несколько тронулся: первоначально он перестал
заниматься своим мастерством, потом уединился совершенно и в конце концов сам сел на цепь.
Мы оба обвинялись в одних и тех же преступлениях, а именно: 1) в тайном сочувствии к превратным толкованиям, выразившемся в тех уловках, которые мы употребляли, дабы сочувствие это ни в чем не проявилось; 2) в сочувствии к мечтательным предприятиям вольнонаемного полководца Редеди; 3) в том, что мы поступками своими вовлекли в соблазн полицейских чинов Литейной части, последствием какового соблазна было со стороны последних бездействие власти; 4) в покушении основать в Самарканде университет и в подговоре к тому же купца Парамонова; 5) в том, что мы, зная силу законов, до нерасторжимости браков относящихся, содействовали совершению брака адвоката Балалайкина, при живой жене, с купчихой Фаиной Стегнушкиной; 6) в том, что мы, не участвуя лично в написании подложных векселей от имени содержательницы кассы ссуд Матрены Очищенной, не воспрепятствовали таковому
писанию, хотя имели полную к тому возможность; 7) в том, что, будучи на постоялом дворе в Корчеве,
занимались сомнительными разговорами и, между прочим, подстрекали мещанина Разно Цветова к возмущению против купца Вздолшикова; 8) в принятии от купца Парамонова счета, под названием"Жизнеописание", и в несвоевременном его опубликовании, и 9) во всем остальном.
Инсаров не спал всю ночь и утром чувствовал себя дурно; однако он
занялся приведением в порядок своих бумаг и
писанием писем, но голова у него была тяжела и как-то запутана.
Поэтому я могу и не извиняться перед своими будущими читателями ни в выборе темы для своего
писания, темы, нисколько не интересной людям, привыкшим
заниматься если не мировыми, то общественными вопросами, ни в форме изложения.