Неточные совпадения
2) Кроме того, что мы видим, слышим, ощупываем и про что
знаем от людей, есть и такое, чего мы не видим, не слышим, не ощупываем и про что
никто ничего не говорил нам, но что мы
знаем лучше всего на свете. Это то, что дает нам жизнь и про что мы говорим «я».
Бог есть любовь; пребывающий в любви пребывает в боге, и бог в нем. Бога
никто не видит нигде; но если мы любим друг друга, то он пребывает в нас, и любовь его в нас совершилась. Если кто говорит: люблю бога, но брата своего ненавидит, тот лжец, ибо нелюбящий брата своего, которого видит, как может он любить бога, которого не видит? Братья, будем любить друг друга, любовь от бога, и любящий каждый от бога и
знает бога, потому что бог есть любовь.
Считать себя умнее, добрее, лучше других людей
никто не может уже по одному тому, что
никто не может
знать цены ни своего ума, ни своих добродетелей, а еще меньше может
знать настоящую цену ума и добродетелей других людей.
Нельзя превозноситься одному человеку перед другими. Нельзя потому, что самое драгоценное в человеке это душа, а цену человеческой души
никто не
знает, кроме бога.
Трудно различить, служишь ли ты людям для души, для бога или для похвалы от них. Поверка одна: если делаешь дело которое считаешь добрым, спроси себя, будешь ли делать то же, если
знаешь вперед, что
никто никогда не
узнает о том, что ты делаешь. Если ответишь себе, что все-таки будешь делать, тогда наверное можешь
знать: то, что делаешь, — делаешь для души, для бога.
Выгода служения богу перед служением людям та, что перед людьми невольно хочешь выказаться в лучшем свете и огорчаешься, когда тебя выставляют в дурном. Перед богом ничего этого нет. Он
знает тебя, каков ты, и перед ним
никто тебя ни восхвалить, ни оклеветать не может, так что тебе перед ним не нужно казаться, а нужно только быть хорошим.
Гораздо естественнее представить себе общество людей, управляемое разумными, выгодными и признаваемыми всеми правилами, чем те общества, в которых живут теперь люди, подчиняясь
никто не
знает кем установленным государственным законам.
Говорят, истинно верующие составляют церковь. Есть ли эти истинно верующие, или нет их, мы не можем
знать. Каждый из нас желал бы быть таким истинно верующим и каждый старается быть им; но
никто не должен говорить ни про себя, ни про тех, которые верят так же, как он, что они одни истинно верующие, потому что если они могут сказать про себя, что они истинно верующие, то точно то же могут сказать и другие.
Он состоит в том, что ребенку, спрашивающему у старших, живших прежде его и имевших возможность познать мудрость прежде живших людей, о том, что такое этот мир и его жизнь и какое отношение между тем и другим, — отвечают не то, что думают и
знают эти старшие, а то, что думали люди, жившие тысячи лет тому назад, и во что
никто из взрослых людей уже не верит и не может верить.
Так говорят и дети, и взрослые, и старики, а
никто не
знает, проживет ли он до вечера. Про все эти дела мы не можем
знать, доведется или не доведется нам делать их, не помешает ли смерть.
С чем сравнить язык в устах человека? Это ключ сокровищницы; когда дверь заперта,
никто не может
знать, что там: драгоценные ли камни или только ненужный хлам?
Осуждение другого всегда неверно, потому что
никто никогда не может
знать того, что происходило и происходит в душе того, кого осуждаешь.
Он
никому и ничему не уступает, ни о ком
знать не хочет, а только подавай ему то, что ему нужно.
Нет в мире ничего нежнее и уступчивее, чем вода, а между тем, нападая на жесткое и твердое, ничто не может быть сильнее ее. Слабый побеждает сильного. Нежный побеждает жестокого. Смиренный побеждает гордого. Все в миро
знают это, но
никто не хочет исполнять это.
Нет. Кривые пути всегда останутся кривыми, хотя бы они были предназначены для обмана самого большого большинства народа, и неправда никогда и
никому не может быть полезна. И потому мы признаем только один закон для всех: следование истине, какую
знаем, куда бы она ни привела нас.
Смерть неизбежна для всего рожденного так же, как и рождение неизбежно для всего смертного. Поэтому не должно сетовать на то, что неизбежно. Прежнее состояние существ неизвестно, среднее состояние очевидно, будущее состояние не может быть познано, — о чем же заботиться и беспокоиться? Некоторые люди смотрят на душу, как на чудо, а другие говорят и слушают про нее с удивлением, но
никто ничего не
знает про нее.
Никто не
знает, что такое смерть, и, однако, все ее страшатся, считая ее величайшим злом, хотя она может быть и величайшим благом.
Никто не может похвалиться тем, что он
знает то, что есть бог и будущая жизнь. Я не могу сказать, что
знаю несомненно, что есть бог и мое бессмертие, но я должен сказать, что я чувствую и то, что есть бог, и то, что мое я бессмертно. Это значит, что вера моя в бога и другой мир так связаны с моей природой, что вера эта не может быть отделена от меня.
Неточные совпадения
Нет на Руси, вы
знаете, // Помалчивать да кланяться // Запрета
никому!» // Однако я противился: // «Вам, мужикам, сполагоря, // А мне-то каково?
Ни помощник градоначальника, ни неустрашимый штаб-офицер —
никто ничего не
знал об интригах Козыря, так что, когда приехал в Глупов подлинный градоначальник, Двоекуров, и началась разборка"оного нелепого и смеха достойного глуповского смятения", то за Семеном Козырем не только не было найдено ни малейшей вины, но, напротив того, оказалось, что это"подлинно достойнейший и благопоспешительнейший к подавлению революции гражданин".
Никто, однако ж, на клич не спешил; одни не выходили вперед, потому что были изнежены и
знали, что порубление пальца сопряжено с болью; другие не выходили по недоразумению: не разобрав вопроса, думали, что начальник опрашивает, всем ли довольны, и, опасаясь, чтоб их не сочли за бунтовщиков, по обычаю, во весь рот зевали:"Рады стараться, ваше-е-е-ество-о!"
— Ах, какой вздор! — продолжала Анна, не видя мужа. — Да дайте мне ее, девочку, дайте! Он еще не приехал. Вы оттого говорите, что не простит, что вы не
знаете его.
Никто не
знал. Одна я, и то мне тяжело стало. Его глаза, надо
знать, у Сережи точно такие же, и я их видеть не могу от этого. Дали ли Сереже обедать? Ведь я
знаю, все забудут. Он бы не забыл. Надо Сережу перевести в угольную и Mariette попросить с ним лечь.
— Как не думала? Если б я была мужчина, я бы не могла любить
никого, после того как
узнала вас. Я только не понимаю, как он мог в угоду матери забыть вас и сделать вас несчастною; у него не было сердца.