Неточные совпадения
Человек же сознает в себе в одно и то же время и животное и бога, и потому не может быть безгрешным. Мы называем безгрешными детей, это — неверно. Ребенок не безгрешен. В нем
меньше грехов, чем во взрослом, но уже есть грехи тела. Также не безгрешен человек самой святой
жизни. В святом
меньше грехов, но грехи есть — без грехов нет
жизни.
Чем
меньше потребностей, тем счастливее
жизнь, — старая, но далеко не признанная всеми людьми истина.
В наше время большая часть людей думает, что благо
жизни в служении телу. Это видно из того, что самое распространенное в наше время учение это — учение социалистов. По этому учению,
жизнь с
малыми потребностями есть
жизнь скотская, и увеличение потребностей это первый признак образованного человека, признак сознания им своего человеческого достоинства. Люди нашего времени так верят этому ложному учению, что только глумятся над теми мудрецами, которые в уменьшении потребностей видели благо человека.
«Где будет сокровище ваше, там будет и сердце ваше», — сказано в евангелии. Если сокровищем своим человек будет считать свое тело, он и будет полагать свои силы на то, чтобы у него для тела были вкусные кушанья, покойные помещения, красивая одежда и всякие удовольствия. А чем больше полагает человек свои силы на тело, тем
меньше у него останется их для
жизни духовной.
Чем
меньше потакать телу в еде, одежде, помещении, увеселении, тем свободнее
жизнь. И напротив, только пустись улучшать еду, одежду, помещение, увеселения — и не будет конца трудам и заботам.
Страдать можно только телом; дух не знает страданий. Чем слабее духовная
жизнь, тем сильнее страдания. И потому, если не хочешь страдать, живи больше душою, а
меньше телом.
Губительны для доброй
жизни излишества в пище, так же и еще более губительны для доброй
жизни излишества половой
жизни. И потому чем
меньше отдается человек тому и другому, тем лучше для его истинно духовной
жизни. Разница между тем и другим, однако, большая. Отказавшись совсем от пищи, человек уничтожает свою
жизнь; отказавшись же от половой
жизни, человек не прекращает ни своей
жизни, ни
жизни рода, которая зависит не от него одного.
Никто, как дети, не осуществляют в
жизни истинное равенство. И как преступны взрослые, нарушая в них это святое чувство, научая их тому, что есть короли, богачи, знаменитости, к которым должно относиться с уважением, и есть слуги, рабочие, нищие, к которым должно относиться только с снисхождением! «И кто соблазнит единого из
малых сих…»
Не верь тому, что равенство невозможно или что оно может быть только в далеком будущем. Учись у детей. Оно сейчас может быть для каждого человека и для этого не нужно никаких законов. Ты сам в своей
жизни можешь установить равенство со всеми людьми, с которыми сходишься. Только не оказывай особенного уважения тем, которые себя считают великими и высокими, а, главное, оказывай такое же, как ко всем, уважение тем, которых считают
маленькими и низкими.
Чем
меньше человек доволен собою и своею внутреннею
жизнью, тем больше он проявляет себя во внешней, общественной
жизни.
По мере продления
жизни, и в особенности доброй
жизни, ослабевают значение времени и интерес вопроса о том, что будет. Чем старше, тем быстрее идет время, тем всё
меньше и
меньше получает значения то, что «будет», и всё больше и больше то, что «есть».
Единственное истинное радостное дело
жизни — это растить свою душу, а для роста души нужно отречение от себя. Начинай отречение в
малых делах. Когда приучишь себя к отречению в
малых, осилишь отречение и в больших.
Ничего нет вернее смерти, того, что она придет для всех нас. Смерть вернее, чем завтрашний день, чем наступление ночи после дня, чем зима после лета. Отчего же мы готовимся к завтрашнему дню, к ночи, к зиме, а не готовимся к смерти? Надо готовиться и к ней. А приготовление к смерти одно — добрая
жизнь. Чем лучше
жизнь, тем
меньше страх смерти, и тем легче смерть. Для святого нет смерти.
Чем глубже сознаешь свою
жизнь, тем
меньше веришь уничтожению ее в смерти.
Девочка действительно была серьезная не по возрасту. Она начинала уже ковылять на своих пухлых розовых ножках и довела Нагибина до слез, когда в первый раз с счастливой детской улыбкой пролепетала свое первое «деду», то есть дедушка. В мельничном флигельке теперь часто звенел, как колокольчик, детский беззаботный смех, и везде валялись обломки разных игрушек, которые «деду» привозил из города каждый раз.
Маленькая жизнь вносила с собой теплую, светлую струю в мирную жизнь мельничного флигелька.
Они вовлекали бога своего во все дела дома, во все углы своей
маленькой жизни, — от этого нищая жизнь приобретала внешнюю значительность и важность, казалась ежечасным служением высшей силе. Это вовлечение бога в скучные пустяки подавляло меня, и невольно я все оглядывался по углам, чувствуя себя под чьим-то невидимым надзором, а ночами меня окутывал холодным облаком страх, — он исходил из угла кухни, где перед темными образами горела неугасимая лампада.
Неточные совпадения
Он сидел на кровати в темноте, скорчившись и обняв свои колени и, сдерживая дыхание от напряжения мысли, думал. Но чем более он напрягал мысль, тем только яснее ему становилось, что это несомненно так, что действительно он забыл, просмотрел в
жизни одно
маленькое обстоятельство ― то, что придет смерть, и всё кончится, что ничего и не стоило начинать и что помочь этому никак нельзя. Да, это ужасно, но это так.
— Так вы жену мою увидите. Я писал ей, но вы прежде увидите; пожалуйста, скажите, что меня видели и что all right. [всё в порядке.] Она поймет. А впрочем, скажите ей, будьте добры, что я назначен членом комиссии соединенного… Ну, да она поймет! Знаете, les petites misères de la vie humaine, [
маленькие неприятности человеческой
жизни,] — как бы извиняясь, обратился он к княгине. — А Мягкая-то, не Лиза, а Бибиш, посылает-таки тысячу ружей и двенадцать сестер. Я вам говорил?
— И знаешь, прелести в
жизни меньше, когда думаешь о смерти, — но спокойнее.
Он был среднего роста; стройный, тонкий стан его и широкие плечи доказывали крепкое сложение, способное переносить все трудности кочевой
жизни и перемены климатов, не побежденное ни развратом столичной
жизни, ни бурями душевными; пыльный бархатный сюртучок его, застегнутый только на две нижние пуговицы, позволял разглядеть ослепительно чистое белье, изобличавшее привычки порядочного человека; его запачканные перчатки казались нарочно сшитыми по его
маленькой аристократической руке, и когда он снял одну перчатку, то я был удивлен худобой его бледных пальцев.
Но в
жизни все меняется быстро и живо: и в один день, с первым весенним солнцем и разлившимися потоками, отец, взявши сына, выехал с ним на тележке, которую потащила мухортая [Мухортая — лошадь с желтыми подпалинами.] пегая лошадка, известная у лошадиных барышников под именем сорóки; ею правил кучер,
маленький горбунок, родоначальник единственной крепостной семьи, принадлежавшей отцу Чичикова, занимавший почти все должности в доме.