Человек, если
прожил долгий век, то прожил много перемен, — был сначала младенцем, потом дитей, потом взрослым, потом старым. Но как ни переменялся человек, он всегда говорил про себя «я». И этот «я» был в нем всегда один и тот же. Тот же «я» был и в младенце, и в взрослом, и в старике. Вот это-то непеременное «я» и есть то, что мы называем душой.
Неточные совпадения
Не надо думать, что вера истинна оттого, что она старая. Напротив, чем
дольше живут люди, тем всё яснее и яснее становится им истинный закон жизни. Думать, что нам в наше время надо верить тому же самому, чему верили наши деды и прадеды, — это всё равно, что думать, что, когда ты вырос, тебе будет впору твоя детская одежа.
Но чем
дольше живет человек, тем громче и громче говорит голос души, и всё дальше и дальше расходятся желания тела и желания души.
Всё настоящее и нужное людям добывается не вдруг, а всегда
долгим и постоянным трудом. Так приобретаются и мастерства, и знания, и так приобретается и самое нужное на свете — умение
жить доброй жизнью.
По учению Христа, как виноградари,
живя в саду, не ими обработанном, должны понимать и чувствовать, что они в неоплатном
долгу перед хозяином, так точно и люди должны понимать и чувствовать, что со дня рождения и до смерти они всегда в неоплатном
долгу перед кем-то, перед жившими до них, теперь живущими и имеющими
жить, и перед тем, что было, есть и будет началом всего.
Чем
дольше живет и человек и человечество, чем больше уясняется и утверждается его разум, тем всё больше человек и человечество освобождается от такого ложного представления о том, что истинно всё то, что выгодно человеку.
Люди боятся смерти и желают
жить как можно
дольше. Но если смерть есть несчастье, то не всё ли равно умереть через 30 или через 300 лет? Много ли радости для приговоренного к смерти в том, что товарищей его казнят через три дня, а его через 30 дней?
Всякому человеку, чем
дольше он
живет, тем больше раскрывается жизнь: то, что было неизвестным, становится известным. И так до самой смерти. В смерти же раскрывается всё, что только может познать человек.
Это был настолько щекотливый и тонкий вопрос, что его обыкновенно обходили молчанием или говорили просто, что Агриппина Филипьевна «
живет долгами», то есть что она была так много должна, что кредиторы, под опасением не получить ничего, поддерживали ее существование.
— Ах, боюсь я — особенно этот бухгалтер… Придется опять просить, кланяться, хлопотать, а время между тем летит. Один день пройдет — нет работы, другой — нет работы, и каждый день урезывай себя, рассчитывай, как
прожить дольше… Устанешь хуже, чем на работе. Ах, боюсь!
Неточные совпадения
А если и действительно // Свой
долг мы ложно поняли // И наше назначение // Не в том, чтоб имя древнее, // Достоинство дворянское // Поддерживать охотою, // Пирами, всякой роскошью // И
жить чужим трудом, // Так надо было ранее // Сказать… Чему учился я? // Что видел я вокруг?.. // Коптил я небо Божие, // Носил ливрею царскую. // Сорил казну народную // И думал век так
жить… // И вдруг… Владыко праведный!..»
После этого он будто бы
жил еще
долгое время в собственном имении, где и удалось ему положить начало целой особи короткоголовых (микрокефалов), которые существуют в доднесь.
Даже и расчет, что при таких расходах невозможно будет
прожить весь год без
долга, — и этот расчет уже не имел никакого значения.
У Живахова было триста тысяч
долгу и ни копейки за душой, и он
жил же, да еще как!