Неточные совпадения
Жизнь
людей бывает хорошая или
плохая только оттого, как они понимают истинный закон жизни. Чем яснее понимают
люди истинный закон жизни, тем лучше их жизнь, и чем запутаннее понимают они этот закон, тем жизнь их
хуже.
Дурно то, что
люди не знают бога, но
хуже всего то, что
люди признают богом то, что не есть бог.
И подумал
человек про первого хозяина: «Уж очень много обещает. Если бы дело по правде было, незачем обещать так много. Польстишься на роскошную жизнь, как бы
хуже не было. А хозяин, должно, сердитый, потому что строго наказывает тех, кто не по нем делает. Пойду лучше ко второму, — тог хоть ничего не обещает, да, говорят, добрый, да и живет заодно с рабочими».
Всякий
человек знает, что ему нужно делать не то, что разъединяет его с
людьми, а то, что соединяет его с ними, — знает это
человек не оттого, что это повелено ему кем-то, но оттого, что чем больше он соединяется с
людьми, тем ему лучше жить, и напротив: тем
хуже живется ему, чем больше он разъединяется.
Всё равно как пьяница, будет ли он или не будет наказан за свое пьянство от
людей, он уже всегда наверное наказан, кроме головной боли и похмелья, уже тем, что чем чаще он напивается, тем телу и душе его становится всё
хуже и
хуже.
Плохо, когда
человек, живя среди грешных
людей, не видит ни своих грехов, ни грехов других
людей, но еще
хуже положение такого
человека, когда он видит грехи тех
людей, среди которых живет, но не видит только своих.
Такое состояние души, при котором
человек не сознает того зла, которое делает, бывает у
человека тогда, когда он или не желает проверять разумом свое поведение, или, еще
хуже, употребляет свой разум на оправдание своих поступков, когда он подпал соблазнам и связанным с ними суевериям.
Людям надо бы учиться у животных тому, как надо обходиться с своим телом. Как только у животного есть то, что ему нужно для его тела, оно успокаивается;
человеку же мало того, что он утолил свой голод, укрылся от непогоды, согрелся, — он придумывает всё разные сладкие питья и кушанья, строит дворцы и готовит лишние одежды и всякие ненужные роскоши, от которых ему не лучше, а только
хуже живется.
Брак — это обещание двух
людей, мужчины и женщины, иметь детей только друг от друга. Тот из двух, кто не исполняет этого обещания, делает грех, от которого всегда ему же самому бывает
хуже.
Лучше взять веревку и пойти в лес за дровами и продать вязанку дров на пищу, чем просить
людей, чтобы кормили вас. Если они не дадут вам, — вам будет досадно, а если дадут, — будет еще
хуже: будет стыдно.
Люди рабочего народа часто стараются перейти в сословие
людей достаточных, живущих чужим трудом. Они называют это выйти в хорошие
люди. А надо бы называть это, напротив, — уйти из хороших
людей в
плохие.
Если ты будешь постоянно помнить это, то ты ни на кого не станешь сердиться, никого не будешь ни попрекать, ни бранить, потому что если
человеку точно лучше делать то, что тебе неприятно, то он прав и не может поступать иначе. Если же он ошибается и делает то, что для него не лучше, а
хуже, то ему же
хуже, и можно о нем сожалеть, но нельзя на него сердиться.
Нехорошо, когда
человек, вместо того, чтобы любить братьев, сердится на них. Но еще
хуже, когда
человек уверяет сам себя, что сам он не такой
человек, как все, а лучше других
людей, и потому может обходиться с другими не так, как хотел бы, чтобы обходились с ним.
Плохое колесо громче визжит, пустой колос выше стоит. Так же и
плохой, пустой
человек.
Христос открыл
людям то, что разделение между своими и чужими народами есть обман и зло. И, познав это, христианин уже не может иметь чувство недоброжелательства к чужим народам, не может оправдывать, как он прежде делал, жестокие поступки против чужих народов тем, что другие народы
хуже его народа. Христианин не может не знать того, что разделение его с другими народами есть зло, что разделение — это соблазн, и потому не может уже, как он делал это прежде, сознательно служить этому соблазну.
Какой бы ни был в наше время
человек, будь он самый образованный, будь он простой рабочий, будь он философ, ученый, будь он невежда, будь он богач, будь он нищий, будь он духовное лицо какого бы то ни было исповедания, будь он военный, — всякий
человек нашего времени знает, что
люди все имеют одинаковые права на жизнь и блага мира, что одни
люди не лучше и не
хуже других, что все
люди равные. А между тем всякий живет так, как будто не знает этого. Так сильно еще между
людьми заблуждение о неравенстве
людей.
Устраивать жизнь других
людей легко оттого, что если и плохо устроишь ее, будет
худо не тебе, а им.
Заставлять силою
людей переставать делать
худое — всё равно что запрудить реку и радоваться, что река на время ниже плотины мелеет. Как река, когда придет время, перельется через плотину и будет течь всё так же, так и
люди, делающие
худое, не перестанут его делать, а только выждут время.
Люди признают насильническую власть и подчиняются ей, потому что боятся, что если не будет такой власти, то злые
люди будут насиловать и обижать добрых. Пора
людям понять, что этого нечего бояться; нечего бояться потому, что то, чего они боятся, то и есть, то есть что теперь, при теперешних властях, злые не переставая насилуют и обижают добрых, и обижают и насилуют так, что трудно думать, чтобы без этих властей и обиды были бы
хуже.
Не один Христос, но все мудрецы мира, и брамины, и буддисты, и таосисты, и мудрецы греческие, учили тому, что разумным
людям надо не злом, а добром платить за зло. Но те
люди, которые сами живут насилием, говорят, что этого нельзя, что от этого жизнь будет не лучше, а
хуже. И они правы для себя, но не для насилуемых. В мирском отношении для них действительно будет
хуже, но для всех будет лучше.
Прощать — значит не мстить, не платить злом за зло, значит любить. Если
человек верит в это, то дело не в том, что сделал брат, а чтò должен я сделать. Если ты хочешь исправить ближнего в его ошибке, скажи ему кротко о том, что он
худо сделал.
Люди хотят оставаться такими
плохими, какие были, и хотят, чтобы вся жизнь в то же время была лучше.
Человек легко привыкает к самой
плохой жизни, если только все вокруг него живут дурно.
Общество говорит
человеку: «думай, как думаем мы; верь, как верим мы; ешь и пей, как мы едим и пьем; одевайся, как мы одеваемся». Если же кто не поддается этим требованиям, общество замучает его своими насмешками, сплетнями, ругательствами. Трудно не покориться этому, а между тем, покорись, и тебе станет еще
хуже, потому что покорись, и ты уже не свободный
человек, а раб.
Дурно раздражать
людей, отступая от принятых ими обычаев, но еще
хуже отступать от требований совести и разума, потворствуя людским обычаям.
Для того, чтобы выказать себя перед
людьми, ты или хвалишь, или бранишь себя перед
людьми. Если будешь хвалить, —
люди не поверят. Если будешь хулить, — они подумают о тебе еще
хуже, чем ты сказал. И потому самое лучшее ничего не говорить и заботиться о суде своей совести, а не о суде людском.
Как назовем мы то, когда видим, что большое число
людей не только повинуются, но служат, не только подчиняются, но раболепствуют перед одним
человеком или перед немногими некоторыми
людьми, — и раболепствуют так, что не имеют ничего своего: ни имущества, ни детей, ни даже самой жизни, которые бы они считали своими, и терпят грабежи, жестокости не от войска, не от варваров, но от одного
человека, и не от Геркулеса или Самсона, но от
людей большей частью очень
плохих в нравственном отношении.
Люди в наше время так привыкли к тому, что из всех дел, которые делаются, есть такие, которые им запрещено делать, и еще такие, которые им велено делать, как бы это ни было трудно для них, и что если они будут делать то, что запрещено, и не будут делать того, что повелено, то кто-то за это накажет их, и им будет от этого
худо.
Люди так привыкли к этому, что и не спрашивают, кто те лица, которые запрещают им, и кто будет их наказывать за неисполнение, и покорно исполняют всё, что от них требуется.
Если не будет государственной власти, говорят начальствующие, то более злые будут властвовать над менее злыми. Но дело в том, что то, чем пугают, уже совершилось: теперь уже властвуют более злые над менее злыми, и именно потому, что существует государственная власть. О том же, что произойдет от того, что не будет государственной власти, мы судить не можем. По всем вероятиям должно заключить, что если
люди, делающие насилие, перестанут его делать, то жизнь всех
людей станет от этого никак не
хуже, но лучше.
Анархисты правы во всем: и в отрицании существующего и в утверждении того, что при существующих нравах ничего не может быть
хуже насилия власти: но они грубо ошибаются, думая, что анархию можно установить революцией. Анархия может быть установлена только тем, что будет всё больше и больше
людей, которым будет не нужна защита правительственной власти, и всё больше и больше
людей, которые будут стыдиться прилагать эту власть.
Дурно лгать перед
людьми, но еще
хуже лгать перед самим собою. Вредна такая ложь особенно тем, что во лжи перед
людьми люди уличат тебя, во лжи же перед собой тебя некому уличить. И потому берегись лгать перед самим собою, особенно когда дело идет о вере.
Дурно то, что
люди не знают бога, но еще
хуже то, когда
люди признают богом то, что не есть бог.
И тут-то являются разные науки: государственная, финансовая, церковная, уголовная, полицейская, является наука политическая экономия, история и самая модная — социология, о том, по каким законам живут и должны жить
люди, и оказывается, что дурная жизнь
людей не от них, а оттого, что таковы законы, и что дело
людей не в том, чтобы перестать жить дурно и изменять свою жизнь от худшего к лучшему, а только в том, чтобы, живя попрежнему, по своим слабостям думать, что всё
худое происходит не от них самих, а от тех законов, какие нашли и высказали ученые.
В писательстве повторяется то же, что в жизни. Большинство
людей неумно и заблуждается. От этого разводится так много
плохих книг, так много писательского сора среди хорошего зерна. Такие книги только отнимают у
людей время, деньги и внимание.
Плохих книг никогда не прочтем мы слишком мало, а хороших никогда не удастся прочесть слишком много.
Плохие книги — нравственный яд, только одуряющий
людей.
Как ошибочно просить бога или даже
людей, чтобы они вывели меня из моего
плохого положения!
Человеку не нужно ничьей помощи, не нужно и выходить из того положения, в котором он находится, а нужно одно: самому делать усилия сознания для того, чтобы освобождаться от грехов, соблазнов и суеверий. Только в той мере, в которой освободится
человек от грехов, соблазнов и суеверий, изменится и улучшится его положение.
Стало быть, для того, чтобы жизнь перестала быть дурною, надо переделать
людей из
плохих в хороших.
Все
люди нашего времени знают, что жизнь наша дурная, и не только осуждают устройство нашей жизни, но и делают дела, которые, по их мнению, должны улучшить жизнь. Но жизнь от этого не улучшается, а становится всё
хуже и
хуже. Отчего это? А оттого, что
люди делают самые хитрые и трудные дела для улучшения жизни, а не делают самого простого и легкого: не воздерживаются от участия в тех делах, которые делают нашу жизнь дурною.
Чем меньше знают
люди о
худых делах
людей, тем строже они к самим себе.
Нет несчастья
хуже того, когда
человек начинает бояться истины, чтобы она не показала ему, как он дурен.
Дурно то, что
люди не знают бога, но еще
хуже то, что
люди признают богом то, что не есть бог.
Чем
хуже становится
человеку телесно, тем лучше ему становится духовно. И потому
человеку не может быть дурно. Духовное и телесное — это как два конца коромысла весов: чем тяжелее телесное, тем выше поднимается конец духовный, тем лучше душе, и наоборот.
Если с нами случается неприятное, то мы чаще всего обвиняем в этом других или судьбу. А не думаем того, что если
люди или судьба могут сделать нам что-нибудь дурное, то это значит, что что-нибудь в нас не в порядке. Тому, кто живет для души, никто и ничто не может сделать ничего
худого: и гонения, и обиды, и бедность, и болезни не зло для такого
человека.
Чем лучше живут
люди, тем они меньше жалуются на
людей. А чем
хуже живет
человек, тем больше он недоволен не собой, но другими.