Конгресс уполномочивает объявить войну. Мои представители уполномочивают делать это злодеяние от моего имени и по своему произволу. Они имеют власть обратить
целую нацию в безбожных убийц и разбойников, они имеют власть объявлять справедливыми и правыми все эти ужасы, они имеют право дозволять совершение всех преступлений, и всё это на основании моего уполномочия.
Просматривая историю человечества, мы то и дело замечаем, что самые явные нелепости сходили для людей за несомненные истины, что
целые нации делались жертвами диких суеверий и унижались перед подобными себе смертными, нередко перед идиотами или сластолюбцами, которых их воображение превращало в представителей божества; видим, что целые народы изнывали в рабстве, страдали и умирали с голоду ради того, чтобы люди, жившие их трудами, могли вести праздную и роскошную жизнь.
Знайте, господа, что премудрая природа тратит свои творческие силы на создание
целой нации только для того, чтобы из нее вылепить два или три десятка избранников.
Если русская аристократия петровского времени не стала во главе
целой нации по своей образованности и нравственному превосходству, то причина этого заключается, конечно, уж не в недостатке материальных средств, а просто в лени и неподвижности [разъедающем и отупляющем влиянии] нашего старинного барства.
Неточные совпадения
«Такой умок выработала себе, между прочим, в долгом угнетении, обессилевшая и рассеянная
целая еврейская
нация, тайком пробиравшаяся сквозь человеческую толпу, хитростью отстаивавшая свою жизнь, имущество и свои права на существование».
— Вы ждете такого упрека от человека из
нации, про которую все утверждают, что единственная
цель и мысль ее — доллары?
Чтобы утешить самого себя, он старался рас-критиковать ее в своем воображении, сравнивая ее достоинства по отдельным статьям с достоинствами
целого легиона «этих дам» всех
наций и даже с несравненной Гортензией Братковской.
Эх, братец мой — что вид наружный? // Пусть будет хоть сам чорт!.. да человек он нужный, // Лишь адресуйся — одолжит. // Какой он
нации, сказать не знаю смело: // На всех языках говорит. // Верней всего, что жид. // Со всеми он знаком, везде ему есть дело, // Всё помнит, знает всё, в заботе
целый век, // Был бит не раз, с безбожником — безбожник, // С святошей — езуит, меж нами — злой картежник, // А с честными людьми — пречестный человек. // Короче, ты его полюбишь, я уверен.
Несколько лет уже продолжался общий мир во всей Европе; торговля процветала, все народы казались спокойными, и Россия, забывая понемногу прошедшие бедствия, начинала уже пользоваться плодами своих побед и неимоверных пожертвований; мы отдохнули, и русские полуфранцузы появились снова в обществах, снова начали бредить Парижем и добиваться почетного названия — обезьян вертлявого народа, который продолжал кричать по-прежнему, что мы варвары, а французы первая
нация в свете; вероятно, потому, что русские сами сожгли Москву, а Париж остался
целым.