Неточные совпадения
Это было в
то время, когда Христос открывал людям свое
учение.
Он надеялся, что приговор к позорной казни, поругания, оставление его всеми учениками и, наконец, самые страдания и казнь сделают
то, что Христос в последнюю минуту отречется от своего
учения.
— А как же
учение того, кого я не хочу называть? — спросил Вельзевул.
— Когда случилось
то страшное дело, что ад был разрушен и отец и повелитель наш удалился от нас, — сказал он, — я пошел в
те места, где проповедовалось
то самое
учение, которое чуть было не погубило нас.
И
те и другие стали сердиться друг на друга, и тогда я стал внушать и
тем и другим, что они могут доказать истинность своего
учения чудесами.
Делается же церковь так: люди уверяют себя и других, что учитель их, бог, во избежание
того, чтобы открытый им людям закон не был ложно перетолкован, избрал особенных людей, которые одни, они или
те, кому они передадут эту власть, могут правильно толковать его
учение.
Хотя и в этом приеме было
то же неудобство, как и в чудесах, а именно
то, что люди одновременно могли утверждать каждый про себя, что они члены единой истинной церкви (что всегда и бывало), но выгода этого приема
та, что, как скоро люди сказали про себя, что они церковь, и на этом утверждении построили свое
учение,
то они уже не могут отречься от
того, что они сказали, как бы нелепо ни было сказанное и что бы ни говорили другие люди.
Так что они самым своим положением были поставлены в необходимость перетолковать
учение в таком смысле, чтобы оно оправдывало и их дурную жизнь, и
те жестокости, которые они употребляли против своих врагов.
— Но ведь
учение было так просто и ясно, — сказал Вельзевул, все еще не желая верить
тому, чтобы его слуги сделали
то, чего он не догадался сделать, — что нельзя было перетолковать его. «Поступай с другим, как хочешь, чтобы поступали с тобой». Как же перетолковать это?
То же сделали и они, по моему совету, с
учением того, кто учил, что весь закон в
том, чтобы делать другому
то, что хочешь, чтобы делали тебе, они признали священным изложением закона бога 49 книг и в этих книгах признали всякое слово произведением бога — святого духа.
При этом смешно
то, что
те, которые казнили и жгли людей, начинавших понимать истинное
учение, считали этих самых опасных для нас людей нашими слугами,
то есть слугами дьяволов.
Убийства же, вызванные христианским
учением о равенстве, совершаются периодически, но зато когда совершаются,
то совершаются в очень большом количестве.
Так что теперь все люди, принявшие
учение того, кто назвал нас убийцами, все постоянно и преимущественно заняты приготовлениями к убийству и самыми убийствами.
— Что ж, это остроумно, — сказал Вельзевул после недолгого молчания. — Но как же свободные от обмана ученые люди не увидали
того, что церковь извратила
учение, и не восстановили его?
Для
того же, чтобы они никогда уже не догадались, что единое нужное для них — это установление законов жизни, которое указано в
учении Христа, я внушаю им, что законов духовной жизни они знать не могут и что всякое религиозное
учение, в
том числе и
учение Христа, есть заблуждение и суеверие, а что узнать о
том, как им надо жить, они могут из придуманной мною для них пауки, называемой социологией, состоящей в изучении
того, как различно дурно жили прежние люди.
Так что вместо
того, чтобы им самим, по
учению Христа, постараться жить лучше, они думают, что им надо только изучить жизнь прежних людей, и что они из этого изучения выведут общие законы жизни, и что для
того, чтобы жить хорошо, им надо будет только сообразоваться в своей жизни с этими выдуманными ими законами.
Для
того же, чтобы еще больше укрепить их в обмане, я внушаю им нечто подобное
учению церкви, а именно
то, что существует некоторая преемственность знаний, которая называется наукой, и что утверждения этой науки так же непогрешимы, как и утверждения церкви.
— Неужели вы думаете, что я так стар и глуп, что не понимаю
того, что как скоро
учение о жизни ложно,
то все, что могло быть вредно нам, все становится нам полезным, — закричал Вельзевул и громко расхохотался. — Довольно. Благодарю всех. — И, всплеснув крыльями, он вскочил на ноги. Дьяволы окружили Вельзевула. На одном конце сцепившихся дьяволов был дьявол в пелеринке — изобретатель церкви, на другом конце — дьявол в мантии, изобретатель науки. Дьяволы эти подали друг другу лапы, и круг замкнулся.
Неточные совпадения
Существенные результаты такого
учения заключались в следующем: 1) что работать не следует; 2)
тем менее надлежит провидеть, заботиться и пещись [Пещи́сь — заботиться, опекать.] и 3) следует возлагать упование и созерцать — и ничего больше.
Начались подвохи и подсылы с целью выведать тайну, но Байбаков оставался нем как рыба и на все увещания ограничивался
тем, что трясся всем телом. Пробовали споить его, но он, не отказываясь от водки, только потел, а секрета не выдавал. Находившиеся у него в
ученье мальчики могли сообщить одно: что действительно приходил однажды ночью полицейский солдат, взял хозяина, который через час возвратился с узелком, заперся в мастерской и с
тех пор затосковал.
Человеческая жизнь — сновидение, говорят философы-спиритуалисты, [Спиритуали́зм — реакционное идеалистическое
учение, признающее истинной реальностью дух, а не материю.] и если б они были вполне логичны,
то прибавили бы: и история — тоже сновидение.
Основные начала ее
учения были
те же, что у Парамоши и Яшеньки,
то есть, что работать не следует, а следует созерцать."
Но помощь Лидии Ивановны всё-таки была в высшей степени действительна: она дала нравственную опору Алексею Александровичу в сознании ее любви и уважения к нему и в особенности в
том, что, как ей утешительно было думать, она почти обратила его в христианство,
то есть из равнодушно и лениво верующего обратила его в горячего и твердого сторонника
того нового объяснения христианского
учения, которое распространилось в последнее время в Петербурге.