Неточные совпадения
Вы смотрите и на полосатые громады кораблей, близко и далеко рассыпанных по бухте, и на черные небольшие точки шлюпок, движущихся по блестящей лазури, и на красивые светлые строения города, окрашенные розовыми лучами утреннего солнца, виднеющиеся на той стороне, и на пенящуюся белую линию бона и затопленных кораблей, от которых кой-где грустно торчат черные концы мачт, и на далекий неприятельский флот, маячащий на хрустальном горизонте моря, и на пенящиеся струи,
в которых прыгают соляные пузырики, поднимаемые веслами; вы слушаете равномерные звуки ударов вёсел, звуки
голосов, по воде долетающих до вас, и величественные звуки стрельбы, которая, как вам кажется, усиливается
в Севастополе.
В первые минуты на забрызганном грязью лице его виден один испуг и какое-то притворное преждевременное выражение страдания, свойственное человеку
в таком положении; но
в то время, как ему приносят носилки, и он сам на здоровый бок ложится на них, вы замечаете, что выражение это сменяется выражением какой-то восторженности и высокой, невысказанной мысли: глаза горят, зубы сжимаются, голова с усилием поднимается выше, и
в то время, как его поднимают, он останавливает носилки и с трудом, дрожащим
голосом говорит товарищам: «простите, братцы!», еще хочет сказать что-то, и видно, что хочет сказать что-то трогательное, но повторяет только еще раз: «простите, братцы!»
В это время товарищ-матрос подходит к нему, надевает фуражку на голову, которую подставляет ему раненый, и спокойно, равнодушно, размахивая руками, возвращается к своему орудию.
— А как мы нонче с дяинькой ходили туда, маынька, — продолжала певучим
голосом разговорившаяся девочка, — так большущая такая ядро
в самой комнатке подля шкапа лежит: она сенцы видно пробила да
в горницу и влетела. Такая большущая, что не поднимешь.
«Куда и зачем я иду, однако?» — подумал штабс-капитан, когда он опомнился немного. — «Мой долг оставаться с ротой, а не уходить вперед, тем более, что и рота скоро выйдет из-под огня, — шепнул ему какой-то
голос, — а с раной остаться
в деле — непременно награда.
Лица и звук
голосов их имели серьезное, почти печальное выражение, как будто потери вчерашнего дела сильно трогали и огорчали каждого, но, сказать по правде, так как никто из них не потерял очень близкого человека (да и бывают ли
в военном быту очень близкие люди?), это выражение печали было выражение официальное, которое они только считали обязанностью выказывать.
— Неизвестно… должно, на Сиверную, вашбородие! Нынче, вашбородие, — прибавил он протяжным
голосом и надевая шапку, — уже скрость палить стал, всё больше с бомбов, ажно
в бухту доносить; нынче так бьеть, что бяда, ажно…
В пискливом тоне
голоса и
в пятновидном свежем румянце, набежавшем на молодое лицо этого офицера
в то время, как он говорил, видна была эта милая молодая робость человека, который беспрестанно боится, что не так выходит его каждое слово.
Этот офицер так старательно объяснял причины своего замедления и как будто оправдывался
в них, что это невольно наводило на мысль, что он трусит. Это еще стало заметнее, когда он расспрашивал о месте нахождения своего полка и опасно ли там. Он даже побледнел, и
голос его оборвался, когда безрукий офицер, который был
в том же полку, сказал ему, что
в эти два дня у них одних офицеров 17 человек выбыло.
— А вы выпьете, Осип Игнатьич? — продолжал
голос в палатке, верно обращаясь к спавшему комисионеру. — Полноте спать: уж осьмой час.
Но вот уже последняя траншея, вот и
голос солдатика П. полка, узнавшего своего прежнего ротного командира, вот и 3-й батальон стоит
в темноте, прижавшись у стенки, мгновенно освещаемый выстрелами и слышный сдержанным говором и побрякиванием ружей.
В глубине блиндажа послышались
голоса: «старый ротный приехал, что раненый был, Козельцов, Михаил Семеныч», и т. п.; некоторые даже пододвинулись к нему, барабанщик поздоровался.
— Давайте
в носки, ребята! У кого карты есть? — послышался его торопливый
голос.
Над головами стояло высокое звездное небо, по которому беспрестанно пробегали огненные полосы бомб; налево,
в аршине, маленькое отверстие вело
в другой блиндаж,
в которое виднелись ноги и спины матросов, живших там, и слышались пьяные
голоса их; впереди виднелось возвышение порохового погреба, мимо которого мелькали фигуры согнувшихся людей, и на котором, на самом верху, под пулями и бомбами, которые беспрестанно свистели
в этом месте, стояла какая-то высокая фигура
в черном пальто, с руками
в карманах, и ногами притаптывала землю, которую мешками носили туда другие люди.
Козельцов старший, успевший отыграться
в ночь и снова спустить всё, даже золотые, зашитые
в обшлаге, перед утром спал еще нездоровым, тяжелым, но крепким сном,
в оборонительной казарме 5-го бастиона, когда, повторяемый различными
голосами, раздался роковой крик...