Неточные совпадения
Его слишком большая развязность, размахивание руками, громкий смех и голос, казавшиеся вам нахальством, покажутся вам тем особенным бретерским настроением духа, которое приобретают иные очень молодые люди после опасности; но всё-таки вы подумаете, что он станет вам рассказывать,
как плохо на 4-м бастионе от бомб и
пуль: ничуть не бывало! плохо оттого, что грязно.
Как вам кажется, недалеко от себя слышите вы удар ядра, со всех сторон, кажется, слышите различные звуки
пуль, — жужжащие,
как пчела, свистящие, быстрые или визжащие,
как струна, — слышите ужасный гул выстрела, потрясающий всех вас, и который вам кажется чем-то ужасно страшным.
Одного я боюсь, что под влиянием жужжания
пуль, высовываясь из амбразуры, чтобы посмотреть неприятеля, вы ничего не увидите, а ежели увидите, то очень удивитесь, что этот белый каменистый вал, который так близко от вас и на котором вспыхивают белые дымки, этот-то белый вал и есть неприятель — он,
как говорят солдаты и матросы.
Уже шесть месяцев прошло с тех пор,
как просвистало первое ядро с бастионов Севастополя и взрыло землю на работах неприятеля, и с тех пор тысячи бомб, ядер и
пуль не переставали летать с бастионов в траншеи и с траншей на бастионы, и ангел смерти не переставал парить над ними. —
Пули свистели не по одной,
как штуцерные, а роями,
как стадо осенних птичек пролетает над головами.
Когда они выбежали из-за траверса на открытую площадку,
пули посыпались буквально
как град; две ударились в него, но куда и что они сделали, контузили, ранили его, он не имел времени решить.
Аксютка — так звали девочку — всегда летала
как пуля, и при этом руки ее не сгибались, а качались как маятники, по мере быстроты ее движения, не вдоль боков, а перед корпусом; щеки ее всегда были краснее ее розового платья; язык ее шевелился всегда так же быстро, как и ноги.
Неточные совпадения
Несколько
пуль провизжало над моей головою; я уж слышал,
как спешившиеся казаки бежали по следам…
— А вот слушайте: Грушницкий на него особенно сердит — ему первая роль! Он придерется к какой-нибудь глупости и вызовет Печорина на дуэль… Погодите; вот в этом-то и штука… Вызовет на дуэль: хорошо! Все это — вызов, приготовления, условия — будет
как можно торжественнее и ужаснее, — я за это берусь; я буду твоим секундантом, мой бедный друг! Хорошо! Только вот где закорючка: в пистолеты мы не положим
пуль. Уж я вам отвечаю, что Печорин струсит, — на шести шагах их поставлю, черт возьми! Согласны ли, господа?
Теперь вот
какие у меня подозрения: они, то есть секунданты, должно быть, несколько переменили свой прежний план и хотят зарядить
пулею один пистолет Грушницкого.
«Все устроено
как можно лучше: тело привезено обезображенное,
пуля из груди вынута. Все уверены, что причиною его смерти несчастный случай; только комендант, которому, вероятно, известна ваша ссора, покачал головой, но ничего не сказал. Доказательств против вас нет никаких, и вы можете спать спокойно… если можете… Прощайте…»
«Ребята, вперед!» — кричит он, порываясь, не помышляя, что вредит уже обдуманному плану общего приступа, что миллионы ружейных дул выставились в амбразуры неприступных, уходящих за облака крепостных стен, что взлетит,
как пух, на воздух его бессильный взвод и что уже свищет роковая
пуля, готовясь захлопнуть его крикливую глотку.