Петруха же и
не думал об опасности: он так знал дорогу и всю местность, а кроме того, стишок о том, что «вихри снежные крутять», бодрил его тем, что совершенно выражал то, что происходило на дворе. Никите же вовсе не хотелось ехать, но он уже давно привык не иметь своей воли и служить другим, так что никто не удержал отъезжающих.
Однако, никто из нас
не думает об опасности пути, все офицеры, как старые, так и молодые, бодры и веселы, это действует и на меня, и я, ничуть не рисуясь, могу сказать, что спокоен и бодр.
Неточные совпадения
Разве можно нам, людям, стоящим на пороге ужасающей по бедственности и истребительности войны внутренних революций, перед которой, как говорят приготовители ее, ужасы 93 года будут игрушкой, говорить
об опасности, которая угрожает нам от дагомейцев, зулусов и т. п., которые живут за тридевять земель и
не думают нападать на нас, и от тех нескольких тысяч одуренных нами же и развращенных мошенников, воров и убийц, число которых
не уменьшается от всех наших судов, тюрем и казней.
По таковом счастливом завладении он, Нечай, и бывшие с ним казаки несколько времени жили в Хиве во всяких забавах и
об опасности весьма мало
думали; но та ханская жена, знатно полюбя его, Нечая, советовала ему: ежели он хочет живот свой спасти, то б он со всеми своими людьми заблаговременно из города убирался, дабы хан с войском своим тут его
не застал; и хотя он, Нечай, той ханской жены наконец и послушал, однако
не весьма скоро из Хивы выступил и в пути, будучи отягощен многою и богатою добычею, скоро следовать
не мог; а хан, вскоре потом возвратясь из своего походу и видя, что город его Хива разграблен, нимало
не мешкав, со всем своим войском в погоню за ним, Нечаем, отправился и чрез три дня его настиг на реке, именуемой Сыр-Дарья, где казаки чрез горловину ее переправлялись, и напал на них с таким устремлением, что Нечай с казаками своими, хотя и храбро оборонялся и многих хивинцев побил, но напоследок со всеми имевшимися при нем людьми побит, кроме трех или четырех человек, кои, ушед от того побоища, в войско яицкое возвратились и о его погибели рассказали.
Каждый день Илья слышал что-нибудь новое по этому делу: весь город был заинтересован дерзким убийством, о нём говорили всюду — в трактирах, на улицах. Но Лунёва почти
не интересовали эти разговоры: мысль
об опасности отвалилась от его сердца, как корка от язвы, и на месте её он ощущал только какую-то неловкость. Он
думал лишь
об одном: как теперь будет жить?
— Я уверен, — сказал предводитель, — что все дворянство нашей губернии
не пожалеет ни достояния своего, ни самих себя для общего дела. Стыд и срам тому, кто станет
думать об одном себе, когда отечество будет в
опасности.
— Я
думал об этом, — отвечал спокойно Иван Александрович, — но там
опасность для моей девочки
не так велика, как здесь.