Неточные совпадения
— Ему хорошо командовать: «рысью!» — с
внезапной запальчивостью подхватил Полозов, — а мне-то… мне-то каково? Я и подумал: возьмите вы себе ваши чины да эполеты — ну их с богом! Да… ты о жене спрашивал? Что — жена? Человек, как все. Пальца ей в рот не клади — она этого не любит. Главное — говори побольше… чтобы посмеяться было над чем. Про
любовь свою расскажи, что ли… да позабавней, знаешь.
И он оказывался всегда неустойчивым, всегда падающим под натиском этой
внезапной любви, которая из скромного ручейка так быстро превратилась в реку и вышла из берегов.
Неточные совпадения
Что с ней? Он не знал безделицы, что она любила однажды, что уже перенесла, насколько была способна, девический период неуменья владеть собой,
внезапной краски, худо скрытой боли в сердце, лихорадочных признаков
любви, первой ее горячки.
Он удивился этой просьбе и задумался. Она и прежде просила, но шутя, с улыбкой. Самолюбие шепнуло было ему, что он постучался в ее сердце недаром, что оно отзывается, что смущение и
внезапная, неловкая просьба не говорить о
любви — есть боязнь, осторожность.
Он — этой
внезапной радостью и этим словом: «счастье» — будто повторил свое признание в
любви и предложение руки и, кроме того, показал ей, что эгоистически радуется разрыву ее с Марком.
— Князь! — сказал генерал, опять сжимая до боли его руку и сверкающими глазами пристально смотря на него, как бы сам вдруг опомнившись и точно ошеломленный какою-то
внезапною мыслию, — князь! Вы до того добры, до того простодушны, что мне становится даже вас жаль иногда. Я с умилением смотрю на вас; о, благослови вас бог! Пусть жизнь ваша начнется и процветет… в
любви. Моя же кончена! О, простите, простите!
Единственное, что могла Кусака, это упасть на спину, закрыть глаза и слегка завизжать. Но этого было мало, это не могло выразить ее восторга, благодарности и
любви, — и с
внезапным наитием Кусака начала делать то, что, быть может, когда-нибудь она видела у других собак, но уже давно забыла. Она нелепо кувыркалась, неуклюже прыгала и вертелась вокруг самой себя, и ее тело, бывшее всегда таким гибким и ловким, становилось неповоротливым, смешным и жалким.